Энн Авомика - Первая

Лоуренс принес мне еще одну банку пива, но я отказался – двух было достаточно, и, кроме того, пиво мне не очень понравилось. Я пришел в дом Моники не для того, чтобы напиться до беспамятства – мне нравилось танцевать на этой вечеринке. Я чувствовал, как музыка словно сливается с моей кровью, а алкоголь, пусть даже в небольшом количестве, помог расслабиться. Моя первая вечеринка была именно такой, какой я хотел ее запомнить, и ключевое слово в этом высказывании – запомнить.

Весь вечер я краем глаза наблюдал за Эбигейл. Я бы хотел сказать, что она здорово танцует, но, к сожалению, из-за «калейдоскопа» я не смог оценить ее способности. Дилан почти всегда был рядом с ней и не упускал возможности распустить руки. В эти моменты я обращал больше внимания не на его руки, а на выражение лица Эбигейл, и оно было, как мне показалось, довольно-таки равнодушным – то ли ей было все равно на него, то ли они настолько привыкли друг к другу. Хотя лицо Дилана тоже вызывало у меня интерес: я не увидел в его глазах ни одного теплого чувства при взгляде на Эби, только желание и похоть.

– Лиам, я отойду.

Лоуренс выглядел весьма озадаченным и спешно набирал чей-то телефонный номер. Когда я обернулся на его голос, он уже успел удалиться от меня на достаточное расстояние, чтобы я не видел его сквозь толпу.

Стрелки на часах приближались к одиннадцати, но я сказал маме, что останусь у Лоуренса, так что время меня мало волновало. Я обвел глазами гостиную-столовую. Моника безудержно что-то рассказывала толпе девчонок, и громкая музыка ее ничуть не смущала. Скотт в самой середине комнаты танцевал в обнимку с Линдой. Или ее все-таки зовут Лили? Возле бара Эбигейл искала что-нибудь съестное, но ее парня не было поблизости. Я хотел подойти к ней, но почему-то не стал; вместо этого решил выйти на улицу и проветриться.

Снаружи курили несколько компаний по три-четыре человека. На мгновение меня бросило в дрожь: я представил, как их легкие заполняются дымом, и вспомнил, как мои заполнялись жидкостью. Я сделал глубокий вдох, ощутил аромат воздуха и сразу успокоился. Теперь я заметил Дилана и Алекса, стоящих за углом дома с сигаретами в зубах. Они о чем-то негромко разговаривали, но тон у обоих был серьезный. Зная, что они не станут продолжать разговор при мне, я решил подслушать и подкрался достаточно близко, чтобы хорошо слышать их, но достаточно далеко, чтобы не вызвать подозрений и остаться незамеченным.

– Сколько у тебя еще есть? – Дилан сделал тяжелую затяжку и пустил несколько колец из дыма.

– Немного. Сегодня хорошо идет. Эта вечеринка – словно мешочек с золотом на конце радуги. Думаю, немного все же останется.

– У меня тоже совсем немного. Думаю, до конца сентября спрос не упадет.

– Тогда нужно предупредить его, что в следующий раз нам нужно больше.

– Позвоню завтра, договорюсь на следующий вторник.

– Позвони сейчас.

– Ты на часы смотрел?

– Серьезно? Думаешь, он спит? Ах, ну да, у всех поставщиков ведь режим.

– Я о том, что он сейчас может быть на деле, придурок. Мой звонок будет некстати. Напишу сообщение.

Мой мозг вмиг отрезвел окончательно. По итогам услышанного напрашивался только один вывод, и мне искренне хотелось верить, что он неверный. Я подумал об Эбигейл. Я еще не знал наверняка, верно ли мое предположение, но уже думал, расскажу ли я ей об этом.

– Написал, что будет ждать нас после десяти во вторник. Адрес пришлет позже.

– Сколько будем брать?

– Пока не знаю. Нужно еще узнать у парней, сколько у них осталось.

Они почти одновременно затушили сигареты и вернулись в дом. Я все еще стоял там, где прятался, и пытался прийти в себя. В ту минуту, мне хотелось пренебречь всеми советами друзей и напиться до такого угара, чтобы на утро не вспомнить ничего и, главным образом, этот разговор.

Через пару минут я вернулся в дом и сразу же направился к бару за пивом. Пробираясь сквозь толпу, я заметил Эби, танцующую с Диланом. Он целовал ее в шею. Мне стало еще больше не по себе, хотелось ударить его так сильно, чтобы прямо сейчас он вылетел в окно и скрылся из виду, как бейсбольный мяч, вылетающий за пределы поля. Может, действительно, и стоило сделать это, но я выбрал более простой для себя вариант и все-таки добрался до бара.

Следующим утром я проснулся с ужасной головной болью на диване в гостиной Лоуренса. Открыв глаза, я почувствовал такую яростную пульсацию в висках, что захотел вновь опустить веки. Помимо прочего, я чувствовал жуткую тошноту, будто весь мой пищеварительный тракт щекочут изнутри. Но самым ужасным было то, что я все еще помнил то, что так хотел забыть прошлым вечером.