Сергей Кучерявый - Сезон Дождей. Роман

– Я тебя умоляю. Логику включи. Смотри, тут обратная ситуация. Он старше и ты его некий юный идеал. По крайней мере, ему так грезится. Он никакой не маньяк. Он пишет только днем. Ни разу не написал вечером?

– Только днем, иногда утром. И только в будни.

– Знаешь, почему так?

– Ну!

– Вечером жена рядом. Огромное количество людей живут с этой проблемой. Отсутствие откровенности, доверия, искренности, в итоге ничего общего. Разные люди. Один газетой страсть прикрыл, другая рассадой. Мало кто может сесть спокойно и проговорить все проблемы, разногласия. А с годами накапливается, прогрессирует и чаще сего мутирует во взаимную ненависть. Эгоизм и желание быть правым и властвовать это уже следствие. Это кстати, не односторонняя болезнь. Как мужчины, так женщины редко могут сбросить все камни, навьюченные за годы. Кто-то решиться не может, а кому-то и вовсе нравится тащить на себе это придуманное бремя. Отправляя в адресаты, информацию о том, что это их вина. Причем это во всем, во всех слоях общества. А твой, попробуй он решись рассказать жене о своих фантазиях и интимных желаниях. Что она ему ответит? Она уже с рождения своего уверена в том, что не может быть все хорошо, а в семейных отношениях подавно. А чулки? Фетиш? Это удел прошмандовок и шалав. По мнению родовых и общественных ее предшественниц. Хотя в голове, в глубине ее сердца, да также как и у него, теплится идеал. Он принц весь такой, только ее. И она ухожена и красива и при деле. У каждого человека есть эта сокровенность. Естественно, меняя свой облик по нравственным и духовным наклонным в отрезке жизни. Погружаясь в такие рассуждения, мы с Кэт кочевали из недели в месяцы. В один из подобных вечеров, не вытаскивая головы из работы, навалившейся внезапно, мы плотно работали. В эфире звучала нескончаемая музыка, я о чем-то усердно рассказывал Кэт. Услышав внезапно легкий всхлип, прислушался и замер опять с инеем на спине. Вновь слышу прерывистое дыхание. Опомнившись и поняв, что за работой не заметил ни дождя ни проклятых 22—00. Не поднимая головы, как бы, не обращая внимания, я начал подглядывать в щель между мониторами. Напротив сидит Кэт, смотрит на меня и ласкает себя руками. Гладит, сжимает грудь, юбка задернута, ноги раздвинуты. В ее глазах бешеная, но все та, же скрытая энергия. Лаская и входя пальчиками, еле сдерживаясь, чтобы не вскрикнуть, она томила и нагнетала себя. Я решил не вмешиваться. Надо же понять трезво, что творится? Почему и как я на них влияю в именно этот дождливый отрезок времени? Продолжая говорить, что-то рассказывать, я следил за происходящим. Нет, она не распалилась, не бросилась в порыве. Так же скромно таяла и сходила с ума от своего удовольствия. Лишь искры из глаз лились и, похоже, топили меня в своих эмоциональных зарядах. Ровно в 23—00 все прекратилось. Кэт так же тихонько оправилась, что-то спросила малозначительное и вышла в уборную. Как ни в чем небывало. Озадачено задумался я. Решив, что пора выпустить накопленный пар, и позвонил Тане.

Правы были ученые умы, начиная ход мыслей от шутливого и языкастого Альберта Эйнштейна. Правы в том, что время не имеет общего ритма. Может растягиваться, а может и скользнуть. Ровным галопом или томной улиткой. Время – вещь индивидуальная и живая субстанция. Отбросив панику и проанализировав события, я решил, что, несомненно, плюсов больше в моей особенности. Хоть и попахивает мистикой. Ну раз Мистикус переводится с изначального латинского как таинственный, то пусть это и будет моей тайной, которой я начал пользоваться осторожно, но всласть. Следил за погодой, отмерял и подгадывал мой звездный отрезок вечернего часа. С экспериментами я решил не спешить. Одного такого инцидента хватило, после которого я вошел в почти моногамию. А дело было с соседкой. Она не замужнем, красивая, слегка полновата, несколько старше меня. Легкая, шутливая, слегка сумасбродным, но цепким взглядом она меня приветствовала при каждой встрече. Ничего не происходило, хотя и дождь, и время то самое. Обычная страсть. Ну, стоны громче. Ну, объятия крепче. Метаморфозы начались с ее оргазма. Он был не сильный, но с фонтаном мочи он увеличивался. Так называемый «Золотой дождь» вгонял ее и без того судорожное тело в полный экстаз. Уже дома, в одиночестве, я до утра прогонял брезгливость потоком виски. М-да, необходимо как-то тщательней проводить негласный кастинг.

Рутина текла непринужденной рекой, предоставляя в полное распоряжение станцию в вечернее время. После того инцидента с кошками я твердо положил, что расстанусь с Таней. После процедуры