Сергей Кучерявый - Сезон Дождей. Роман

расстегнут, частично обнажен. По мне лапками перебирает кошечка. Это же Таня, уже вся обнаженная. Трется и лижет меня, опять всего, блаженно доходя до члена. Совершенно не слыша голоса шепчущего, что мы не одни. С очередным раскатом грома, в моей голове полоснуло молнией. Лора стоит в дверном проеме, в распахнутом шелковом халатике и лижет лакированную стойку. Подбирается ближе, так же, кошачьей поступью. Ластится, лижет дочь, меня, ножку стула, обтираясь попкой о мою ногу. Сумасшествие нарастает. Хитростью и плавностью я высвободился от кошек и, поймав момент первого небольшого оргазма кошки Тани, я рванул из квартиры. Отбежав несколько кварталов, стоя под ливнем, в недоумении, с туманом в голове. Пустая улица, освещается молниями, как фотовспышка, запечатлеет силуэты. Опять дождь. Опять после 22—00. Нееет, это не случайность, это не совпадение. Это именно со мной что-то не так. Секс – это без сомнений круто, но это же шиза какая-то. Что за проклятие? Спрашивал я, то ли у ливня, то ли у тумана в голове. Ливень продолжал изучать анатомию моего озябшего тела. Я в забытьи шел по темным, малознакомым улицам. Без конкретных вопросов и соответственно, хоть каких-то ответов в кашеобразном мозгу. Я мок, сходил с ума и просто шел, шел, шел.

Время – мерный, строгий цикл. Меняет под собой гардеробы, взгляды, календари, идет непоколебимо вперед, объяв философский и физический в себе аспект. Вроде бы все просто. Шарик крутится в пространстве и огибает другой светящийся шар, принимая на себя его свет. И все. Много идей в направлении параллельных реальностей с иным ходом времени. Хотя есть и очевидные крайности одного и того же времени. Когда есть и прогрессивные технологии, и средневековье на одном меридиане. Каждая крайность сама по себе, не мешая и часто не подозревая о другой. Обособленным мирком, как под копирку, имея свой характер, расположился тот или иной населенный пункт, где прямая дорога, называемая во всех реальностях одинаково – улица Нахаловка. Бесспорно есть и официальные имя. Номера домов, но их даже муниципальные службы забывают. Ни видом, ни запахом не отличаются дома с перелатанной материей. Безотходная жизнь, все крутится по кругу, пока не превратится в труху и соединится с землей. Нанося слой за слоем на поверхность Земли, будто кольца жизни на стволе дерева. В доме, который, как и все слышал и радости, детский смех и ссоры с бранью. Где любовь крепла слезами, брат и сестра пытаются поддерживать жизнь.

– Список на столе, все я там подробно написала. Еда там же.

Монотонно и серо проговорила женщина усталого склада.

– Угу.

– Опять ты суррогат глотаешь. Как я устала, Господи. Сколько можно, два месяца прошло, а ты каждый день бабулю поминаешь. Да так, что себя порой забываешь. И я с тобой себя давно забыла. Про коптильню не забудь! Опилки ночью подкинь. Завтра заказчик за салом приедет.

– Езжай уже. А Калачиха сволочь. Мало того что жадная, ей лень стало спирт разбавить. Наливает в чебурашку 200 грамм, сами мол, разбавляйте. Вонючий какой-то.

С грубоватым, поникшим взглядом, мерно, не спеша соединяет жидкости щетинистый мужик. Доливая колодезную воду ковшом в бутылку из ведра. Уставший Тима. Уставший много лет назад. Не от труда уставший, хоть трудов достаточно, чтоб смело уйти баттерфляем в спиртовой запой. Лишь ежедневно поддерживая форму. Особенно после кончины их единственной с сестрой бабушки.

– У нас родни нет в городе?

– Откуда? Ты же сам знаешь, что нет.

– Вчера сон приснился. Такой как наяву. Там это, короче, дом наш, но времена те еще, давно короче. И пацаненок в нем, то ли брат наш, то ли племяш. Я так и не понял. Потом город, парень какой-то, но я почему-то знаю что это тот шкет мелкий. Вырос наверно. И это, за спиной у него этот, на веревочке рупор, как его, мегафон,

громкоговоритель короче. И он его берет и что-то говорит в него. Причем говорит в облако. Обычное облачко и он, прикинь, ему что-то вещает. Потом облако начало капать немного, ну оно же облако. А он такой за голову хвать и давай, как юла крутиться сидя на заднице. Как дурачок. Хрень какая-то. Но так реально все было.

– Тима, брат, давай меньше заливай в себя. А то бабуля померла, ты от сивухи этой дурачком еще станешь. Что я делать буду? Нет, я не лечу тебя. Серьезно тебе говорю, притормози.

– Надя! Собралась на работу? Давай топай. Да, и позвони, скажи, что сало и мясо копченое можно завтра в обед приехать забрать.

– Хорошо. Пока.