Оксана Алексеева - Разбуди меня к августу

– Так что, рыжая модель, – мой голос немного осип после долгого молчания, – так и будем слоняться, пока один не упадет от бессонницы замертво? Или забьем – я отвезу тебя домой и разойдемся? Я тут подумал, что все-таки стоит встретиться с друзьями.

– Не ври, нет у тебя никаких друзей.

– Ты об этом по форме моей челки догадалась?

– Да нет, дедуктивным методом доперла. Человек, у которого есть друг, не бывает таким.

– Каким?

Она оставила вопрос без ответа, зато отколупала что-то от перекладины сбоку и кинула в воду. Надеюсь, ржавчину, а не птичий помет. Но мне захотелось услышать хоть немного больше, и я нажал:

– Вот тут твоя проницательность дала сбой. Хотя о чем это я? Ты же в каждом предположении мажешь на километр. Так вот, друзей у меня немного, это верно, но они есть. И, надеюсь, я для них тоже хороший друг – по крайней мере, уж точно готов прикрыть их задницу в случае беды. А предки мои – вообще шикарные, я их тоже вполне считаю друзьями. Потому если ты придумала, что я страдалец-одиночка, то с чего ты это вообще взяла? Не с себя ли проецируешь?

– Понятно, – она снова легко согласилась. И зачем я ей столько аргументов плел, будто оправдывался? – Но если у тебя все настолько классно, то почему ты не улыбаешься постоянно? Кстати говоря, улыбка у тебя почти такая же отличная, как и имя.

– Не представляю, на чем надо сидеть, чтобы постоянно улыбаться, – заметил я. И зачем-то реально улыбнулся. – Твоя очередь. А у тебя в жизни какие проблемы, что ты вешаешься на всех парней с брендовыми ремнями?

Она свела рыжие брови, но ответила задумчиво:

– А у меня всё не хуже, чем у тебя. Мама, папа, море друзей. Ругаемся с мамой иногда, конечно. Особенно когда я ей говорю, что не хочу быть бухгалтером. Но это так, жизненная суета. Видишь, у нас с тобой жизни очень похожи!

– Ну да, один в один просто, – я снова, уже в который раз, тихо рассмеялся. – Только без бухгалтерии, зато с ремнем. Но если серьезно, почему ты ко мне в парке подошла? Вообще-то, юным девам твоей весовой категории надо от неприятностей прятаться, а не искать их самостоятельно. А вдруг я оказался бы каким-нибудь маньяком? Ладно бы просто насильником, но маньяки бывают разной степени задора.

Она наклонилась ниже, но смотрела мне в глаза, у нее привычка какая-то дурная – подныривать.

– Май, вопрос ведь не в том, почему я на ту лавку села, а в том, почему ты в итоге за мной пошел.

– Да просто ты попала в такой момент, когда пошел бы за кем угодно.

– Вот! Тебе очень повезло, что я не маньячка. Думай в следующий раз!

Мне с ней было развязно и свежо, но больше от той чуши, которую она способна нести перманентно, вообще без передышки. Наверное, мне эта перезагрузка и требовалась? Чтобы просто ни о чем не думать и катать на языке непроходимую чушь. Хочешь жить весело – возьми и веселись, не жди, когда явится кудесник и извне сотворит это чудо. Болтай ногами над водой, тряси головой и смейся по самому пустяковому поводу. Особенно если впереди еще два месяца лета, а ты так и не определился – волонтером устроиться или рвануть с Лешкой на Мадейру. До полного просветления я еще не дозрел, но одной ногой подмахивать уже начал.

И именно это движение заставило Октябрину признаться:

– А ты, оказывается, неплохой парень. Я только что это разглядела.

На такой тон можно отвечать только такой же искренностью:

– Неправда, Октябрина. Я – классический мудак.

– Это вижу. Но хорош хотя бы тем, что это понимаешь.

– То есть признание вины снимает саму вину?

Она зависла над вопросом. А ведь это был самый серьезный, самый важный вопрос, на который я хотел бы получить ответ.

– Не знаю, – произнесла наконец. – Возможно, частично и снимает. Ну как можно казнить человека, который сам падает на колени и подставляет голову? У меня бы топор не поднялся.

У меня, наверное, тоже. Хладнокровия бы не хватило, жестокости или силы воли. Эх, не быть нам с моей новой знакомой палачами. Не всем дано. Зато половина из нас рискует стать бухгалтерами, а половина – моделями. Потом разберемся, кому какая доля выпадет, лишь бы не мне – бухгалтерия.

Звонил Лешка, но я скинул. Пока не придумал, какие каникулы ему предложить, разговаривать с боевым товарищем можно лишь имея боевой план. И пропустил наступление вечера. Заметил только, что сам продрог, тогда и глянул на Октябрину – она, оказывается, свою куртешку снова натянула и не забыла застегнуть. Это что же, мы тут несколько часов уже торчим? А где эти часы? Хотя насрать. Подобное про всю жизнь можно сказать: «Офигеть, у меня уже внуки? А куда делись все мои годы? Что-то я их не припомню».