Лана Мишель - Песнь о странствиях Колибри. На стороне тьмы

– То и значит, – вздохнул мужчина. – Я тут заточен на неопределенный срок. Вернее, срок-то есть – до вынесения вердикта Комиссии. Но вот когда это решение будет принято и оглашено – неизвестно.

– Получается, я случайно попала в вашу тюрьму? – поспешила уточнить.

– Да.

Я машинально шагнула назад, понимая, что просто так людей не лишают свободы.

– И за что вы тут, можно поинтересоваться?

– За неоднократный разбой и регулярные нападения, – по интонации было очевидно – мужчина улыбается.

– А нападения какого характера? – в горле резко пересохло.

– Чаще всего нападения заканчивались либо убийствами, либо изнасилованиями.

Мне поплохело.

И вот как, спрашивается, меня угораздило попасть именно сюда?

– Э-м-м-м, убийства… нападения… – произнесла, запинаясь.

И ведь магии во мне не было, я это ощущала каждой клеточкой своего тела. Как обороняться-то?

Мужчина громко рассмеялся:

– Не переживай, дорогая. Я подобным давненько не занимаюсь. Вот как попал сюда, так и прекратил. Да и стар я стал уже, годы не те.

Просто замечательно. Великовозрастной насильник и убийца. Я всегда знала, что невероятно везучая.

Поразмыслив, решилась все-таки задать глупый, но невероятно интересующий меня вопрос:

– А где тут у вас выход, не подскажите?

– Если б я знал, милая, думаешь сидел бы в этой тюрьме?

Ну разумеется он не знает, где выход. Но спросить стоило. С другой стороны, если я сюда попала, значит выход однозначно есть, только заключенный его не видит. Осмотрелась.

Безрезультатно. Тьма тьмой.

И магии нет, как на зло.

– Ну так что, крошка… Опиши-ка мне себя, – обратился ко мне старичок-насильник. – Хоть и не вижу ничего, да и сделать вряд ли что-то сумею, а все же хочется тряхнуть стариной и пробудить животные инстинкты.

Далее я старалась не слушать.

Как там говорится? Горбатого могила исправит? Вот уж точно! Этого, по крайней мере, ничего кроме нее родненькой изменить уже не сможет.

Поэтому, пока озабоченный дед-экс-насильник продолжал повествовать про свою бурную молодость и разбойную карьеру отъявленного «ловеласа», я решила тихонечко ступать в обратную от него сторону. Надежда на скорое освобождение из западни никак не желала меня покидать.

Ступала тихо. Беззвучно, я бы даже сказала. Вот только скрипящие половицы никто не отменял, даже в этом необычном мире.

– И куда это мы собираемся? – поинтересовался старичок, после непродолжительной паузы.

– Да так, дедуля, хожу тут, осматриваюсь… Большие апартаменты тебе выделили… Значимый ты для них, получается.

– Да, дорогуша, я на хорошем счету, – собеседник резко замолк, видимо осознавая всю абсурдность ситуации.

Вот как я могла что-то разглядеть, тем более окружающую обстановку, если в этом помещении господствует вечная тьма.

– Что-то, кажется мне, за нос ты водишь пожилого человека. И где совесть у нынешней молодежи?

На этом этапе излияния недовольства я сдержаться не смогла. Поэтому, забыв про весь имеющийся страх, на одном дыхании выпалила:

– Кто бы про совесть говорил! Вы убивали и насиловали всю жизнь! Где же, спрашивается, ваша совесть была?

– Тык, не было у меня ее никогда, дорогуша. А если совестью при рождении не наделили, так какой с меня спрос? – не растерялся собеседник. – И посадили же меня в эту темницу, думают, одумаюсь… А совесть-то опять выдать забыли. Совсем глупые тут люди работают.

Все. После такого заявления я просто не смогла сдержать рвущийся наружу смех. Судя по всему, истерический.

И вот куда, спрашивается, меня занесло?

– Куда? – спросила я вслух.

– Что «куда»? – не понял старик, сбитый с толку моей реакцией.

– Что это за дыра такая? Где я нахожусь?

– Странные вопросы задаешь, милочка. Так тюрьма, она и в Африке тюрьма. А если и ты в нее угодила, значит тоже далеко не святоша.

– Я по ошибке. Сейчас тут разберутся и отправят меня по назначению.

Старик усмехнулся:

– Все так говорят. Что попали сюда по ошибке.

Спорить не стала. Если откровенно говорить, я давно перестала понимать, что со мной происходит.

Или с моей душой?

Как правильно назвать свою нынешнюю сущность, я не знала.

Я еще человек? Или от меня осталась лишь душа? А, быть может, я что-то иное?

Задумалась.

– Ну так что, дорогуша, за какие прегрешения сюда угодила? – никак не унимался старик.

Но оно и понятно было. Сидит в этой темени неизвестно сколько. А тут собеседник появился. Все лучше, чем ничего.