Елена Дымченко - Ведьмин пёс

– Эй, есть кто дома? – спросила она.

Ответом ей была тишина.

«Да что с ними такое, – начала она злиться, – сидят как мыши в норах. Чего они боятся?»

Решив, что терять ей нечего, а поговорить с местными нужно, Энджи изо всех сил забарабанила кулаками в дверь:

– Я знаю, что вы дома! Открывайте!

На её призыв упрямо не отвечали. Разозлившись не на шутку, Энджи схватилась за ручку и начала её дёргать туда-сюда. Вдруг дверь поддалась и приоткрылась. Она толкнула её рукой, распахнув настежь, и зашла внутрь.

– Эй, я зашла, выходите! – посчитала она нужным предупредить хозяев о своём вторжении.

Осторожно ступая по скрипящему старому полу из еловых досок, она начала медленно продвигаться вглубь. Встретить её никто так и не вышел.

«Может, и правда никого нет, а я вломилась…» – мелькнуло сомнение, но услышав какой-то скрип из приоткрытой комнаты, она решительно взялась за ручку двери и, распахнув, заглянула внутрь:

– Здравствуйте, изви… – начала она и запнулась на полуслове, глаза её изумлённо расширились, брови поползли вверх.

– Мама, что ты тут делаешь?

Валентина, поднявшись с кровати, накинула на себя халат.

– Как ты вошла? – сверлила она дочь пронзительным взглядом.

– Дверь была открыта! – возмущённая игнорированием своего вопроса, выкрикнула Энджи.

– Ты мне лжёшь! – начала было напирать на неё мать и хотела продолжить тираду, но вдруг передумала.

В глазах её полыхнул гнев. Возмущение вдруг сменилось на что-то похожее на испуг.

Лежащий до этого у кровати чёрный пёс, при виде чужака, посмевшего побеспокоить его повелительницу, вскочил на лапы. Но вместо того, чтобы зарычать, он, глядя на Энджи, припал на живот и прижав уши к голове, жалобно заскулил.

Девушка удивлённо спросила:

– Что это с ним?

Не отрывая тела от пола, пёс пополз к ней и добравшись до ног, склонил голову ниц. Энджи, испуганная таким странным поведением, инстинктивно отскочила в сторону. Валентина, наблюдавшая за собакой, побелела, губы её затряслись. Видимо, это зрелище поразило и её и не самым приятным образом.

Пёс лежал не шевелясь и как будто ждал какого-то решения от Энджи.

– Хорошая собака… – неуверенно произнесла она.

Тот как будто понял и, не смея смотреть ей в глаза, также по-пластунски отполз к Валентине и только добравшись до неё, посмел встать на лапы. Но и стоя, он держал голову опущенной, тем самым выражая полное смирение.

Энджи растерянно пожала плечами и перевела взгляд на мать.

– Так что ты здесь делаешь? – с напором спросила она, решив, что после странной эскапады пса вправе допрашивать мать.

Та вздёрнула подбородок и с вызовом посмотрела на дочь, давая понять, что не намерена перед той отчитываться. Энджи, почувствовав её сопротивление, не сдала позиций, как это делала обычно, и ответила матери требовательным взглядом. Две женщины, мать и дочь, стояли друг напротив друга и уже не скрывали своего противостояния. Для Энджи это было впервые и где-то глубоко внутри она вдруг почувствовала какое-то пакостное удовлетворение.

Первой отвела глаза Валентина. Стараясь максимально сохранить чувство собственного достоинства, она с непроницаемым лицом прошла мимо дочери и вышла вон. Пёс нерешительно взглянул на Энджи. Она непроизвольно кивнула, и, обойдя её бочком, он выскользнул за дверь. Девушка проводила его изумлённым взглядом.

– Мама! – выйдя, наконец, из ступора, она кинулась вслед. – Ты куда?

Та даже не оглянулась, а сопровождаемая псом, продолжила чеканить шаг в сторону леса. Глядя матери вслед, Энджи вдруг почувствовала такой же прилив ярости, как утром в машине. Гнев клокотал внутри неё, требуя выхода, и она выплеснула его возмущённым криком:

– Вернись немедленно!

Мать вдруг остановилась. Пошатнувшись, как от удара в спину, она с видимым трудом устояла на ногах и, развернувшись, пошла навстречу дочери. Походка её была очень странной, создавалось впечатление, что она идёт против воли и кто-то подталкивает её сзади. Лицо было перекошено от бессильной злобы на собственную беспомощность. Пёс, жалобно поскуливая и прижав уши к голове, семенил за ней. Дойдя до дочери, она остановилась и, упрямо вздёрнув подбородок, вперила в неё негодующий взгляд.

Энджи, поражённая увиденным, растерянно спросила:

– Что это было?

Валентина смотрела на неё с неприкрытой ненавистью и явно не собиралась ничего объяснять.

– Ладно, – вздохнула немного испуганная и ничего не понимающая девушка, – нам нужно похоронить бабушку Прасковью и убираться отсюда. С кем здесь можно переговорить об этом?