Александра Шадрина - Главное – успеть…

– Как же так-то, – тихо произнесла женщина, не понимая даже, как приободрить подругу. – Впрочем, не надо подробностей, как-нибудь в другой раз. Ваньку заберу, посижу сколько надо, сейчас главное руку поправить, все остальное – потом.

– Спасибо, Ал. Ты… не звони завтра, я сама, когда все закончится. Когда в силах буду разговаривать.

– Конечно, дорогая. Сильно не переживай, и не такое в жизни бывает.

Бывает. Но не в случае Машки. Алла как-то бессознательно протянула вперед левую руку, медленно повертела ею в воздухе. Обычная, здоровая рука. Вот Алла, например, с ее работой за компьютером вполне может месяцок и одной рукой обойтись. Гипотетически, конечно. А Мария Лушина – лучший фрезеровщик крупного республиканского завода, лауреат всероссийского конкурса «Инженер года», и просто человек, работающий в прямом смысле руками, – вряд ли.

Алла тихо от души выругалась. Как же она там одна в больнице? Одна со своими мыслями? Сразу вспомнилось, как еще по молодости Алла с подружками хихикали над выбором Машей профессии. И как сама Маша с горящими глазами пыталась им объяснить, чем кольцевые сверла отличаются от концевых, а они лишь ждали, когда она наиграется. А по итогу – Алле до чертиков надоели графики, цифры и сводные таблицы, а Машка до сих пор влюблена во все собственноручно изготовленные детали и не собирается успокаиваться, пока не поработает со всеми возможными материалами. Интересно, рука правая или левая? Хотя в Машкином случае это роли вообще не играет.

– Слушай, подруга, тебе пора уже переходить на должность начальника цеха, как думаешь? – Алла постаралась обойти неудобную тему. – Тем более, начальство, как бы там все не произошло, тебе должно. Тебя же не собираются крайней делать?

– Нет, конечно, – сквозь слезы ответила Маша. – У меня начальник замечательный. Обещал все затраты компенсировать и вообще…

– Ну и хорошо, – как-то приободрилась Алла. Она почувствовала, что как бы отвратительно себя не чувствовала, просто обязана сейчас была заразить подругу позитивом. – А пока на больничном сидишь, Ваньку подлечишь, в первом классе не до этого будет, поверь. И в театр, наконец, сходишь! И …и нагуляешься вдоволь, поняла?

Алла подняла глаза в небо, и вдруг замерла. Тонкие ветки деревьев, которые казались ей такими замученными, создавали своими переплетениями на темно – синем облачном небе невероятные рисунки. Немного мистические и атмосферные. Алла подумала, что такие картины бывают только в ноябре, ведь зимой деревья чаще пушисто-белые, а весной небо уже совсем другое. И как она раньше не замечала, что голые деревья способны выглядеть так красиво?

– Спасибо, подруга, ты такая оптимистка, – отозвалась на другом конце Маша. – Так хочется с тобой увидеться. Или ты опять в полной загрузке?

– Нет, – неожиданно для самой себя ответила Алла, по-прежнему не спуская глаз с когтистых длинных веток. – Вот отпустят из больнички, и приходи в гости, черт с ними, с делами. И поплачем, и напьемся, и планов на год вперед настроим, поняла?

Маша тихо засмеялась, и от этого Алле стало самой легче. Она тоже улыбнулась, несмотря на слезы в глазах. Ей было холодно, но это не имело никакого значения. Она вдыхала морозный воздух, и почему-то он больше не раздражал ее. Мимо пробежала молодая парочка: девушка тыкала парня в бок, а тот смеялся и пытался прижать ее к себе. Алла улыбнулась, вспомнив свои прогулки с мужем. Раньше как-то и жизнь проще была. Или…

– Слушай, Маш, как думаешь, сейчас жизнь и правда сложнее стала, или мы стали чересчур загоняться?

– Не знаю даже, что и сказать. – Алла услышала чьи-то отдаленные стоны, и у нее мурашки побежали по спине. – Я кстати сегодня вспоминала, как в детстве ногу ломала, и ты знаешь, это не помешало мне тогда целый месяц в деревне тусить. Я даже на дискач ходила один раз, и расписать мой гипс еще надо было заслужить.

– Ну ты и оторва была, – Алла встала со скамейки и улыбнулась. Совсем стемнело, и фонари, словно светлячки, освещали дорожки – паутинки. – Не забудь завтра позвонить, я буду волноваться.

– Обязательно. И спасибо тебе за все. – Маша немного помолчала. – Ах, да, у тебя-то как дела? На что жаловаться хотела?

Алла чуть помолчала. Да, полчаса назад она бы действительно стала жаловаться на несправедливость мира. Но сейчас …она думала о тех, кто как и Маша вдали от дома страдали от боли телесной и душевной. Они наверняка выбрали бы и сверхурочную работу, и недосып, и миллион домашних обязанностей вместо болезней и больниц.