Жорж Александр Ваган - Поль Мартан и Кольцо Рыбака. 4

Он швырнул телефон на диван и пошёл к холодильнику за утешением.

«Эй, мистер диджей!..»

Жан-Пьер рванулся назад. Обычно он не спешил прерывать модный рингтон, но не сейчас. На экране телефона высветилось: «Мама».

– Алло, ты где? Я до тебя уже целый час не могу дозвониться.

– Я в больнице. Поль чуть не погиб.

– Как мне до вас добраться? Я должен увидеть его: мне обязательно надо с ним поговорить, – затараторил взволнованный неожиданной новостью мальчик.

– Не знаю, удастся ли? Поль не в состоянии говорить, к нему не пускают. Я в Американском госпитале, ты помнишь туда дорогу?

Жан-Пьер хорошо знал, как туда ехать: мама пролежала там три недели, после того как вернулась из поездки в Африку. Тогда он жил у Поля и почти каждый день навещал её.

– Я скоро буду! – крикнул он в трубку и, схватив куртку, выбежал на улицу.

По пути он вспомнил, что ребята, живущие в районе улицы Консейе Коллиньон, неподалёку от Поля, говорили о целой армии полицейских, которые нашли кого-то на старых заброшенных путях. Жан-Пьер всегда избегал этого места. Эта яма с дикими зарослями с детских лет пугала его, когда он гулял с Полем. Неужели именно там это и случилось?..

Он отгонял мысли о возможной смерти Поля: ведь именно сейчас, когда он уже сам побывал в том мире, о котором и мама и дядя с детства столько ему рассказывали, ему так хотелось поделиться своим знанием с человеком, который всё поймёт. Друзья-мальчишки не поймут, а лишь посмеются над его историями…

Когда он бежал сломя голову к станции Буленвилье, на углу его толкнул плечом довольно-таки рослый, плотного сложения подросток. Да ещё и крикнул при этом:

– Эй, осторожнее!

Но Жан-Пьеру было не до него, иначе нахалу непоздоровилось бы. Он лишь презрительно смерил взглядом наглеца и, не останавливаясь, продолжил свой путь. Тот ещё что-то крикнул ему вдогонку, но Жан-Пьер решил, что поквитается с ним в другой раз…

Примерно через полчаса он вбежал в холл госпиталя.

– Вам куда, молодой человек? – остановила его одна из девушек за широкой стойкой. – А, это ты, – узнала она мальчика. – Опять что-то с мамой случилось? – с тревогой в голосе спросила она.

– Нет, тут в реанимации мой дядя – Поль Мартан.

– Подожди, я сейчас посмотрю… – и её пальцы забегали по клавиатуре компьютера.

Мальчику приятно было слышать, как стучат её ноготки по пластиковым кнопкам. Он сам себе казался более значительным, когда Аник (так звали администраторшу), прежде чем ответить на его вопрос, обращалась к компьютеру.

– Пойдёшь налево до конца коридора и там на лифте увидишь надпись: «Реанимационное отделение», – объяснила она.

«Эй, мистер диджей!..» – телефон позвал своего владельца.

– Да, мам, я уже в холле, сейчас подойду…

Жан-Пьер поблагодарил девушку и двинулся в указанном направлении.

Когда Жан-Пьер вбежал в коридор, Джуния стояла с раскрасневшимся от слёз лицом. Он решительным широким шагом направился к матери. Точная копия её отца: она хорошо помнила, как Пьер топал ногами, а мама делала ему замечание: «Что ты топаешь как слон!..» Жан-Пьер всё больше походил на своего деда, но характер у него был мамин. Он тоже всегда готов был вступить в бой, не задумываясь о последствиях. Из-за этой его безумной смелости она всегда была неспокойна, когда сына не было рядом. А дядя Поль был последним напоминанием о мире её детства. Тогда братья любили гулять с ней и при этом словно соревновались, кто сделает ей больше добра.

Жан-Пьер обнял маму, и чувства вновь нахлынули на неё: из глаз градом посыпались слёзы.

– Почему?.. Почему это должно было случиться? – выдавила она.

Эти слова эхом отразились в сердце мальчика, и радость, которая после встречи в лесу переполняла его, вдруг исчезла, уступив место сомнению. Так часто бывает: неосторожное слово, как небрежный стрелочник на развилке железнодорожных путей, пускает поезд в неверном направлении, что грозит катастрофой. Жан-Пьер вдруг совершенно забыл о той казавшейся ещё недавно самой главной новости, настолько важной, что могла рассеять даже тьму наступившей скорби, но неосторожное слово задуло пламя свечи, и сердце мальчика погрузилось во тьму. Он уже не хотел рассказывать про встречу с гномами, Рудольфом и Смельчаком. Теперь его волновал лишь один вопрос: как такое могло случиться? Почему те, кто называл себя его друзьями, допустили, что такое смогло произойти?

И неожиданно для самого себя он холодно произнёс: