Станислав Мишнев - Святая простота

Где жизнь куют, там песни поют. А где куют и где поют? – где в колокол звонят. Звонят, значит, кто-то усоп; звонят, значит, кто-то родился.

В лесу без звона жить нельзя. Звон очищает лес, Месяц не утерпит ночью высунуть ухо из тулупа и прислушаться к звону, Дождь прекращает отплёвываться и храпеть от душащей его сырости, лишь бы послушать звон. Бредёт по лесу Осёл, и звонит, и звонит, сам давно от звона оглох.

Беда всегда приходит неожиданно.

Не совру, бровью не поведу: было в дне от восхода до заката двенадцать часов, были времена, когда зверьё ростом ниже, пузой жиже, критиковало зверьё ростом выше, пузом шишре, и зверьё из суконного ряду сидело в президиумах.

Первыми узнали про беду лиса Матрёна и волк Обездоленный. Лиса Матрёна тихонько готовила военный переворот и захват власти в лесном жительстве, а волк Обездоленный (у лисы на побегушках) числится в штате Смотрителем. Интеллект у волка один: прописаться в покоях лисы Матрёны. Парочка видит: год от году уменьшается звериное и птичье поголовье, а почему? От вседозволенности королевской семьи. Птичьи гнёзда вёснами уничтожают, муравейники разрывают и спят в них, падаль для них любимое кушанье, землю под деревьями копают… вон! Прочь с должности!!

У одного наследного принца кабана Хрюкина деревянное сидение от унитаза было рамой для его творческого лица, – грубое несоответствие занимаемой должности с природными данными. Принц не работал над собой, мало изучал действительность, жил запасом старых образов (дед и бабка), ему бы родиться скрипачом, и разучивать ноты до тех пор, пока от трения не вспыхнут струны, так нет же, родился королём – правь! Принцы сутками на работе, они повторяют и повторяют одни и тот же пассажи, церемониалы, парады, одни и те же параграфы поведения, принимают послов, обиженных, обездоленных, сутками кожа на их лицах то растягивается от улыбки, то сжимается от боли, ночью жену поцеловать не могут.

Умер принц. Тяжёлый, горестный звон будоражит лес. Плачем бурлит каждая кочка. Это потом звери и птицы узнают, что Главный звонарь подавился костью (а ведь был почетным академиком общества вегетарианцев!). Занимал принц Хрюкин должность звонаря в Энском зоосодружестве. Состоял у него в помощниках Осёл. Умный начальник всегда держит в заместителях глупого помощника, глупый зам – живые консервы. Сразу нашлось много злых языков, оппозиция начала готовить черные списки недовольных, ото всюду послышались нелесные отзывы: и многоженец был, и к обязанностям относился как карты лягут, и спал много, и обжорством страдал, и всю грязную работу воротил за него Осёл.

На то он и Осёл!

Нет преемника! Зароптали звери, зверята ушли на бессрочные каникулы, кабанихи ропщут: как и кто декретные отпуска оплачивать станет? Как много желающих занять вакантную должность объявилось! Турнирные бои начались. Шутка ли: право первой брачной ночи, огромная материальная заинтересованность, освобождение от уплаты подоходного налога и воинской повинности, бесплатные грязевые бани, бесплатный проезд на линиях местного метрополитена, неприкосновенность в самый лютый голод и прочее. Склоки, обращения в конституционный суд, дрязги… есть власть – худо, нет власти – ещё хуже.

Год длился беспредел. А Осёл всё звонил и звонил в колокол. То в одном углу леса образуется политическая фракция и рассыплется, то в другом углу коалиция, да подполье взбунтовалось – соседи подкидывают идеи свергать всякого, кто без подсказки их, соседей, к власти придёт. Устали звери жить в страхе.

Собрались вместе, осторожничают; помалу раскачались, выбрали президиум по трём нравственным категориям: медведя Овсюгина, сову Мышеедову и коршуна Вершинина (сила, ум, бросок). Открыла собрание сова Мышеедова:

– Судари, дамы. Мужики, бабы. Джентльмены, барыни. Да будет сегодняшний день знаковым: никто никого не лапой, ни клювом, ни жалом не тронет! Нас постигло большое горе: нет рядом с нами наследного принца Хрюкина, нет в лесу порядка, нет учтивости…

Говорила долго, перед собой Лесной Устав раскрытым держала. Что там было написано, малограмотное сообщество не знало, но проникалось важностью момента к печатному слову. Сова упирала на обязательную свирепость будущего кандидата, мол, порядок наведёт сильная личность, а мягкотелые годятся только в пищу, налегала на портретные характеристики – чтоб рыкнул, так рыкнул, мыкнул так мыкнул, хрюкнул так хрюкнул – слабохарактерные члены сообщества вечно страдают поносом.