Михаил Цой - Сны мудрого кота

Но не получилось.

– Эй, Лозя! – меня окликнула Наталья Вениаминовна, преподавательница чернокнижия. Одна из немногих, с кем я более-менее близко общался. Как-никак, наши с ней профили близки: демонология и чернокнижие.

– Эй, куда пошёл! – цепкие когти схватили меня за плечо. – Опять собрался весь вечер проторчать у себя и пить в одиночку?

– Ну, Наташ…

– Никаких «ну»! Будешь бухать с нами! – с ней спорить бессмысленно. В прошлый раз, когда я пытался отстоять своё право пить в одиночку, на меня наложили немоту, паралич и отнесли в бар, где мне вливали смесь из самогона бесов и вина ангелов через воронку. Ощущения – атас.

Через пару часов преподавательский состав Божьего Университета во главе с Натальей, крепко держащей меня за локоть – дабы не сбежал – сидел в одном из баров, заказывая всё больше и больше напитков. Я, как обычно, заказал себе дьявольского мёда и ангельских крылышек в соевом соусе.

– Слушай, Алоизий, – уже поддатый физрук-демон, почёсывая единственный рог, допил очередной стакан и обратился ко мне, – вот я сюда попал за взятки и кумовство, отрабатывать. А ты как?

– Давай, Лозя, расскажи ещё раз! Ну пожа-а-луйста, – против Наташи я устоять не мог. Ибо чревато для здоровья.

– Ну, раз вы просите. В общем, дело было так…

Утро началось как обычно – в мою дверь долбила шизанутая соседка с этажа ниже. Я не спеша подошёл к двери и, всё ещё позёвывая, открыл её:

– Здрасьте, Мария Витальев…

– ВО ИМЯ ОТЦА СЫНА И СВЯТОГО ДУХА, ИСЧЕЗНИ, ПАДЛА!!! – в лицо мне сунули крест.

Неловкое молчание, прерываемое пыхтением бабки. Через пару минут, видя, что я не тороплюсь исчезать, Мария Витальевна убрала крест и недоверчиво спросила:

– А чегой-то не исчезаешь? – прищуренный взгляд.

– А должен был? – еврейская тактика вопроса на вопрос, в случаях с такими вот шизиками, работала прекрасно.

– Ну да. Ты же ж этот, как его… Эээ… Демонюга, во!

– Да нет, обычный человек. Вот, проснулся только что.

– Обычные люди в одиннадцать часов уже на работе! – в глазах зажглась искорка.

– Дак, Мария Витальевна, сегодня же воскресенье, – искра потухла.

– Точно?

– Точно.

– Ну ладно, живи. Я вот тебе пирожков принесла, держи. Горяченькие. Ешь, пока не остыли, а я пойду потихоньку, дела поделаю. Бывай, – бабка быстро всунула мне пакет с пирожками и стала спускаться вниз по лестнице.

– Спасибо, и вам не хворать! – закрываю дверь.

Мария Витальевна – добрейшей души человек, бабушка-одуванчик. Ровно до тех моментов, пока у неё не начинает ехать крыша. Во время приступов она почему-то твёрдо уверена, что я – нечисть и меня надо изгнать.

Изредка к ней родня приезжает: дочь, внуки, ещё кто-то. Но в целом живёт одна. Вот и едет крыша периодически. Родные про её приступы знают, к врачу водили, тот ей таблеток прописал каких-то, и лечение на этом закончилось.

Несмотря на старость, в Марии Витальевне энергия била ключом. Для неё вполне нормально было смотаться в другой конец города на рынок, со всеми переторговаться, поругаться и купить пару помидорок, после чего вернуться домой. И это всё только в первой половине дня.

С ней я познакомился случайно – в лифте столкнулись, где она мне и устроила блиц-допрос: кто такой, когда заехал, где работаю и сколько лет моей маме. Чем-то приглянулся ей в итоге, вот и наведывается ко мне по выходным с пирожками и изгнанием. Поначалу страшно было (ещё бы, крестом в лицо под яростные крики), а потом привык. Да и пирожки вкусные у неё, не жалко раз в пару месяцев лампочку ей в коридоре поменять ради такой выпечки.

Потом ещё она прознала о том, что я английский преподаю в соседней школе, и пошло-поехало. «Алоизий, голубчик, вот моей внучке кой-чё непонятно туточки, можешь объяснить? На пять минут работы!»

Преподавать я ненавижу всем сердцем. Вот чистая, искренняя ненависть. По дурости поступил на бюджет, куда баллов хватило, вот и отучился. А работать-то особо и негде. Так и пришлось в школу идти.

Но Марии Витальевне отказать совесть не позволяла. Да и жалко по-человечески старушку. Решил помогать понемногу. Вот и возился с её внучкой, объясняя банальные, на мой взгляд, вещи.

Так и жил. Покуда не убили.

Возвращался я как-то с работы, а мне в бочину нож воткнули. Ничего понять не успел, всё потемнело, упал…

Очнулся в кабинете.

А за столом напротив демон сидит, бумаги заполняет. Взглянул на меня исподлобья:

– Присаживайтесь, Алоизий Михайлович, присаживайтесь, – на стул указывает.