Валентина Пестова - Зефирный сад

Панорамные love story.
Сказки на ночь. Босичком.
Вечер. Свечи. И неволя…
Стук сбежавших каблучков.

По скошенной траве упругой и хрустящей
ритмичные шаги и сотни бах-бах-бах,
Художественный свист исконно-настоящий,
берёзовый орган под дирижёрством птах.

Щетине два-три дня, рецепторы в кроссовках,
у-упс, и не продлить сей фантазийный ряд.
Но вот и камыши, шмелиная массовка,
озёрных лебедей задумчивый наряд.

Гармония в лесу, в пруду и в подреберье.
Волнения и груз становятся хлипки.
И новые шаги, летящие как перья,
воздушных пузырьков шуршащие хлопки.

Достаточно вокруг да около ходить,
Мои вы многочисленные боги.
Внимания подобного немногим,
Другим не вдохновить.

С полотен, фресок, милых сердцу строк,
Запрятанных в коллекцию под кожей,
Вы внешне изумительно похожи —
Самой не отличить.

Мне каждого из вас стихами не воспеть,
Во «Сне» уже есть ваше отраженье,
Мои герои и моё крушенье.
(Язык здесь жаждет что-нибудь сострить.)

Ваш образ не набит, но как тату,
Горячими иголками на пяльцах,
Узорами в подушечках на пальцах,
Не вышит, но иконами висит.

Давай уже являйся, воплощайся,
Мой Альбрехт, но не искуси.

Если быть словом, то словом ЮНЕСКО,
Храмом наследия нашей Земли,
Центром содружества, мира и резко
Перерубать неприязнь меж людьми.
Милый народ, кулаки разожми.

Если быть силой, то силой природы,
Мощью ростков, водопадов и гор,
Чтобы кружили тебя небосводы,
Сердцу дарили бескрайний простор,
Вечер с гитарой и пылкий костёр.

Если быть танцем, то танцем фонтанов.
Незатухающих брызг фейерверк,
Радости слёзы от встреч долгожданных,
Меньше таких, когда кто-то отверг,
Близких людей горизонт не померк.

Если быть цветом, то ярким и жёлтым,
Если искусством, то песней любви,
Если девчонкой, то с рыжею чёлкой,
И засмеяться, как тёплый зефир.
Если быть солнцем, то только твоим.

Разбужен рыжий лев кошачьего нутра,
Взлохмачен кроткий нрав резвящегося львёнка.
Величие веков в болотникахъ Петра.
Моя влюблённость взрослого ребёнка!

Известнейших повес слышны еще слова
И даже скрип пера… Ночь, улица, аптека…
Разносится глубоким эхом в куполах
Поэзия серебряного века!

Парадный Невский холл расходится на нет.
Лоск вычурных повес на современных теслах.
Бандитский Петербург – ты город, которого нет,
Пронзённый Лахта-пулею Дантеса.

6:30 пробежка
мейкап кофе спешка
метро
на работу с работы домой
театр или музыка улиц в субботу
и снова свой тлен возвращаешь домой
в холодной квартире
лишь кошка да лира
опять миска whiskas
душ
но
сон.

Ребенок болен, и ушла жена,
Уехала к богатенькому принцу.
И замолчали струны укулеле,
Но даже их никак уже не склеить.
А надо жить, с коллегой кабардинцем
Сегодня в цирке клоунов играть.

Попалось объявление Эвтерпы,
на фото нимфа в принтовом корсете
из рукописных стихотворных строф.
И текст под фотографией: «Меняю
наивную смешливую способность
на смелую взаимную любовь».

Ещё одно сейчас вам зачитаю:
«Распознаю язык летящей стаи,
покинувшей родную глухомань
до нового весеннего прилёта.
Поверьте, не слукавлю ни на йоту,
по вторникам я не приемлю врань».

На фото два Уортингтона (сказка!)
один в своей, другой же в синей маске,
читаю новое за подписью Захар:
«Куплю в подарок другу аватар».

Ещё одно, запомнилось фигурой,
фигурой речи, в этот раз не фря:
«С особым трепетом отдам в мужские руки,
в Мужские руки книжного червя».

Музейный чёрный занавес распахнут,
Белесый свет от лампы до холста,
мужчины силуэт, сюртук запахнут,
на кисти краска чёрная густа.