Ю. Сокольская - По Вере увидишь… Роман

Чтобы узнать, Вере нужно взять ручку и начать писать.

Дневник Веры.«Запись 16 октября 2018г.

Всякий уход от реальности обусловлен недовольством ею, недостатком эмоций, дефицитом любви. Непомерным напряжением. Это очевидно. Безвредные позитивные эмоции дает человеку самореализация, или более поэтично «следование за своей звездой».

Петя не ведает, куда ему будет следовать радостно и интересно. Точнее, когда-то он знал, но уже давно привык считать это безнадежной затеей.

Он идет за толпой в известном направлении, терпит неудачи, потому что идет не туда, куда нужно именно ему; падает, встает и опять пытается прорваться напролом. Ему бы остановиться, спросить себя, чего хочет, какая у него мечта. Достать карту и сверить маршрут.

Но мужчине останавливаться некогда. Ему надо кормить семью. Жена годами не работает, в депрессии. Вот займется делом, тогда и ему можно будет расслабиться. Немного.

А пока… Пока все на нем и единственная возможность мирно со всем этим жить – уходить по вечерам в беспечный мир игр и дурмана, где он всемогущ и молод, счастлив и любим».

Этот непривычный взгляд на ситуацию неожиданно выполз на середину страницы и с укором уставился на женщину, переворачивая ее отношение к Петру и его зависимостям. Волна нежности и благодарности захлестнула Веру и внесла свои нотки в последующие строки:

«Хорошо быть под защитой сильного мужчины и не думать о хлебе насущном; заниматься любимым делом и удивляться, зачем кому-то для счастья (Да для какого счастья? Для выживания!) нужен ежедневный допинг! А каково быть этим самым кем-то, вынужденным биться как рыба об лед в попытках обеспечить семью с помощью противных его духу занятий?

Я давно знала, что именно рядом с этим мужчиной расслабилась и стала собой, начала раскрываться и вновь обрела свою женскую природу. Всегда была ему благодарна, но только теперь поняла, насколько велика его жертва, во имя чего он ежедневно испытывал на прочность свою печень, терпел мой скверный характер, прощал обиды, скромно совершал свой тихий семейный подвиг! Я требовала от него бросить вредные привычки, ставила ультиматумы, развелась с ним, а он просто не мог расстаться и с этим своим последним пристанищем – виртуальным миром, – потому что понимал, что тогда быстро сломается и больше не сможет оставаться для меня опорой и защитой.

Он неосознанно противился моим попыткам спилить сук, на котором сижу, вышибить последнюю почву у него из-под ног, в то время как нужно было просто любить его, заботиться, помогать разобраться в себе, слушать, верить в него, поддерживать во всем!»

Слезы градом катились по ее щекам и падали на тетрадь, размывая строки:

«Какая же я еще глупая! Какая эгоистка! Десять лет! Господи! Десять лет я испытывала на прочность человека, невольно открывшего мне вселенную собственной души. Отвергала, пренебрегала, жаловалась на него всем, искала лучшего, имея всё, что нужно для счастья.

И какой это дар, что всё ещё поправимо! Что он жив, здоров, рядом, что любит меня ещё! Я всё исправлю, теперь всё будет иначе!

Нужно сказать ему об этом прямо сейчас! Нельзя больше ждать и откладывать! Он должен знать, что я тоже люблю его, что благодарна всем сердцем и теперь всё у нас будет хорошо!»

– Петь, я так благодарна тебе за всё, прости меня. Я люблю тебя, – шептала она, утирая слезы. И, конечно, рядом в этот момент не было никакого Пети. Говорить это ему напрямую было все еще очень сложно. И поэтому она продолжала шептать в пустое пространство перед собой. – Я больше не буду противиться своему счастью. Я буду любить, я буду радоваться жизни и дарить тепло всем, кто рядом. Сохраниться, главное сохраниться в этом состоянии.

Как давно он разучился жить без ежевечернего допинга, Пётр не знал. В тридцать пять лет, когда познакомился с Верой, дружба с алкоголем уже была регулярная и нерушимая.

Он тогда был одинок, утратил надежду создать семью, жил вдвоем с восьмидесятилетним отцом в запущенной до безобразия квартире. Ненавидел и квартиру, и отца. Вспоминал бесшабашную юность, успешные и неудачные проекты и кумекал, где достать приличный костюм, чтобы снова пустить в ход свои дипломатические, предпринимательские и новаторские жилки.

Наемный труд был не для него – современного Остапа Бендера. Вся его жизнь делилась на следующие периоды: он либо пил, анализируя причины очередного поражения и помешивая пельмени; либо вынашивал идею на миллион, уныло влача жалкое существование на отцовскую пенсию; либо ворочал большими деньгами и вел за собой команду нахлебников, живя на широкую ногу и не думая о завтрашнем дне.