Н. Ланг - Откройте небо в себе

– Мама, я не чувствую ног, – я старался говорить как можно спокойнее, но дрогнувший голос выдал моё отчаяние.

– Доктор сказал, что ты… пока, – она опустила глаза. Её слёзы капали на белые больничные простыни и быстро растворялись на них, оставляя мокрые следы. – Ты пока не можешь ходить. Тебе сделали операцию. Повреждён позвоночник. Но я думаю, что это временно, мы что-нибудь придумаем.

Каждое её слово звучало для меня как жестокий приговор. Что тут придумаешь, мама? Я закрыл глаза, чтобы не видеть её жалость и слёзы. Я уже не слушал бессвязное бормотание и всхлипы мамы. Где же ты, моя безмятежность? Я жду тебя, как избавления. Я считал минуты, секунды. Моё ожидание было недолгим. Чёрная бездна, наконец, поглотила мой разум.

Долгие три месяца я провёл в больнице. Всё лето псу под хвост. Дни казались мне одинаковыми. Бесконечные процедуры и упражнения. Я ежедневно массировал мышц ног, но чувствительность так и не вернулась. Мы с мамой не опускали рук, но врачи давали пессимистические прогнозы. Но мы верили, что я встану. Я когда-нибудь встану. В одну из минут отчаяния я поклялся, что непременно встану.

Однажды ночью мне снился отец. Мы были с ним на рыбалке. Папа поймал огромного карася, а я маленького леща, потом мы варили уху. Её аромат разносился по всей поляне, где мы остановились. Как жаль, что этого не случилось. Мы так и не добрались до этого проклятого озера. Я боялся просыпаться, так хотелось, чтоб это было реальностью. Как же могло это произойти со мной?

Утром врач сообщил, что меня выписывают. Мама, бог знает, откуда, достала инвалидное кресло. Оно было обычным, даже без электропривода. Наверное, я буду с трудом передвигаться без посторонней помощи.

Я оттягивал тот момент, когда мне следовало сесть в инвалидную коляску. Для меня это означало конец всем надеждам и мечтам. Что могло быть ужаснее?

– Максим, давай садись в кресло, – ласково сказала мама. Она заметно похудела, кофта и брюки висели на ней, как балахон.

– Я не хочу, – моё сердце колотилось у самого горла. Никто на свете не мог понять, как страшно в юности стать инвалидом. Я смотрел на инвалидное кресло с таким ужасом, словно это электрический стул.

Санитар нетерпеливо вздохнул. Видимо, ему хотелось поскорее уйти на обед.

– Максим, будь умницей!!! – мама умоляюще посмотрела на меня.

Я понимал, что пришло время покинуть больницу, вновь вернуться в реальный мир, поэтому согласился. Мне было жаль мать.

Ловкий санитар и мама подхватили меня за руки и быстро усадили в коляску. Я даже немного удивился, откуда у моей мамы, казалось бы, хрупкой женщины столько сил.

До дома нам предстояло добираться на социальном такси. Когда я увидел газель, на которой были нанесены контуры человека сидящего в инвалидном кресле, я испытал новый шок. Вновь визг тормозов и скрежет металла. Я боялся садиться в машину. И хотя на мне был надет шерстяной свитер и тёплые брюки, а мама закутала меня в плед, я дрожал, как будто замерз. Моё сердце билось под стать барабанной дроби на казни преступника. Моего согласия не спрашивали. На специальном подъемнике для инвалидных кресел, меня подняли в салон.

Весь путь мы провели в тягостном молчании. Мама не находила, что сказать, и только украдкой обеспокоенно смотрела на меня. Я закрыл глаза и представил, что мы с папой едем на рыбалку. Сейчас я их открою, и инвалидная коляска растворится как дым. Мама ждёт нас дома, а я буду с папой в машине. Мы въезжаем на поляну, ведущую к озеру.

Но яркий свет проник сквозь веки, ослепил меня и заставил открыть глаза. Мама по-прежнему сидела рядом со мной, только теперь устало глядела в окно. А я всё так же не чувствовал своих ног.

Уже показалась кровля серого дома. На этой крыше мы с ребятами в детстве нередко гоняли голубей.

Попасть в квартиру будет сложно. Ведь восьмиэтажное блёклое здание, что было моим пристанищем, не имело не то, что пандуса, даже лифта. Теперь, когда я пересел в коляску и стал ниже, этот дом, словно нависал надо мной серой неприглядной громадиной и всё больше напоминал тюрьму.

Тем временем машина, доставившая нас, уехала, оставив после себя легкое облако пыли. Я растерянно посмотрел на маму. Она лишь улыбнулась мне, и смело вскинула голову, принимая этот вызов судьбы.

Кое-как мы преодолели лестницу, ведущую на крыльцо. Однако все трудности были ещё впереди. По не писаному закону подлости мы жили на самом верхнем восьмом этаже. Я всегда любил смотреть с лоджии вниз на землю. С высоты люди казались такими крохотными. Сейчас же я хотел превратиться в крохотную пушинку и облегчить маме труд. Но я не знал чем помочь и от этого чувствовал себя никчёмным. Это всепоглощающее чувство захватило мой разум. Попытки самостоятельно управлять коляской были неудачными. Я видел, как мама сдерживала слёзы. Мы поднимались очень медленно. Мама рывками толкала коляску по широким ступеням. Я слышал её тяжёлое дыхание, и в один момент мне даже показалось, что она хочет всё бросить и убежать.