Виктор Улин - Капкан

Мальцев испытал глупое желание просмотреть ночные записи видеорегистратора.

В двух шагах от машины сработала чип-карта, громко щелкнули замки дверей.

Но сигнализация бдила, открывать просто так не следовало.

Он вытащил из кармана брелок « Магикара », напоминающий тигровый клык.

Следом выпала какая-то бумажка.

Нагнувшись, Мальцев поднял ее с замасленного асфальта, отряхнул.

Это был рекламный флаер.

С одной стороны на брендовом розовом фоне пестрели акционные скидки по косметике на следующую неделю.

На оборотной белой было написано черной ручкой:

«Арина. 4 через 2. Сегодня был 3-й день».

Он достал телефон, уточнил дату, порвал листок в клочки и сунул обратно в карман, чтобы выбросить в урну около подъезда.

А потом подумал, что надо спросить у жены, кто из звезд прошлого века исполнял шлягер про горную лаванду.

– …Нравятся?

Голос женщины был еле неразличим в грохоте автобуса.

– Что – нравится? – переспросил Воронов.

– Булки мои.

Женщина усмехнулась.

Он не ответил.

1

От общественного транспорта Воронов давно отвык.

Маршрутки были уделом размалеванных студентов и грязных садоводов. Насквозь прокуренные, они провоняли мочой, которую водители спускали в люк на конечных остановках, где не имелось туалетов.

Впрочем, общественных туалетов в России не имелось нигде: искони считалось, что граждане великой помойки не мочатся и не испражняются, питаются святым духом.

Этот автобус, подошедший первым к остановке, мог казаться раем: он был полупустым по утреннему часу, несколько пассажиров тряслись впереди, хвост оставался свободным.

Избегая соседства с немытыми соотечественниками, Воронов сразу прошел назад.

« ПАЗ » имел универсальную конструкцию: мог использоваться как автокатафалк. В корме имелась прямоугольная дверца для гроба, пара задних сидений располагалась напротив друг друга.

Один диван был свободен, Воронов опустился на него. На противоположном сидела женщина.

Она казалась его ровесницей, то есть некоторое время назад перевалила за сорок пять и не спеша приближалась к пятидесяти.

Одежда: полосатая безрукавая блузка и темно-серая блузка, купленные не в бутике – соответствовала облику автобусной публики. Топорное лицо не вызывало приятных эмоций, помада была слишком яркой, тени – слишком синими. На руках сверкало больше колец, чем имелось пальцев.

Все это Воронов рассмотрел лишь потому, что больше в этом автобусе – нечистом, с грязными окнами – смотреть было некуда. Устроившись на продранном сиденье, он скользнул по попутчице безразличным взглядом и расщелкнул замок барсетки.

Встав слишком рано, удрученный предстоящей поездкой на другой конец города в разваливающемся автобусе, Воронов собирался судорожно. Сейчас вдруг показалось, что он забыл взять документы, по которым в автосервисе выдадут с « нулевого » ТО его « Стингер ».

Утро все-таки выпало не совсем провальным, нужные бумаги оказались на месте, выходить на ближайшей остановке и трястись еще сорок минут обратно не пришлось.

Воронов вздохнул облегченно, закрыл глаза и подумал, что, несмотря на перспективную работу, уже превратившуюся в собственный бизнес, из него еще не выдавились капли прежнего менталитета. Было не ясно, почему он поехал на маршрутке, а не вызвал такси – которое обошлось бы дороже, но сэкономило массу времени и, главное, избавило от отрицательных факторов.

Правда, ехать осталось недолго.

Минут через пятнадцать – от силы двадцать – ему предстояло оказаться в своей машине.

Мягко закрыть дверцу, замкнуться в уюте черного кожаного салона с красными сиденьями. Никуда не спеша, под сдержанный рокот двигателя дождаться, пока оживет мультимедийный дисплей над тремя серебристыми « авиационными » дефлекторами, включить магнитолу и выбрать любимую музыку. Затем опустить ладонь на селектор АККП – большой, гладкий и прохладный, словно женское колено в черном эластике…

От последнего сравнения Воронов невольно вздрогнул: это подумал какой-то другой мужчина – не столь успешный, но и не до такой степени изнуренный жизнью

Сам он последние лет десять не жил, а боролся с жизнью – за себя и за свою семью.

Семья состояла из жены – с которой они давно стали не сексуальными партнерами, а просто добрыми друзьями – и двадцатичетырехлетней незамужней дочери, которая выделывала фортеля.