Валентина совсем продрогла в стареньком пальто, слишком легком для такой погоды, даже шаль не спасала. Настроение у девушки было хуже некуда. Ее первый рабочий день после окончания бухгалтерских курсов не задался с самого утра. Редкие трамваи шли переполненными, и Валентине удалось влезть только в третий по счету, поэтому на работу она опоздала. Контора, куда ее распределили, занимала старое двухэтажное здание. Обшарпанные стены, скрипучие, давно некрашеные полы подействовали на Валентину угнетающе. Бухгалтерия располагалась в тесной, заставленной письменными столами неуютной комнате. Вдоль стен тянулись разномастные шкафы, забитые папками и кипами бумаг. Два голых окна с парой чахлых цветочков, в дальнем углу на тумбочке электроплитка с чайником и несколько чашек. Валя подумала, что здесь ей предстоит находиться ежедневно, неделя за неделей, месяц за месяцем. На душе стало тоскливо.
Четыре пожилых женщины, обложившись толстыми папками и ведомостями, проворно щелкали костяшками счет. Вале, в ее девятнадцать лет, все женщины старше тридцати казались старушками. К новому человеку никто особого интереса не проявил, за исключением главбуха. Та была похожа на завуча школы, которую Валентина окончила полтора года назад.
– Это вы к нам по распределению? Что же вы опаздываете, милочка? У нас так не принято.
Она не стала слушать Валины оправдания, перебила ее:
– Еще одно опоздание, и будете иметь крупные неприятности. Мы все ездим городским транспортом. Выходите с запасом времени. Давайте сюда ваши документы. Ваше рабочее место будет вон там, – начальница указала карандашом на видавший виды письменный стол около окна.
– Мариванна, отдаю новенькую вам в помощь, введите ее в курс дела.
К вечеру у Валентины голова шла кругом от цифр. К тому же в окно немилосердно дуло, и, как ни куталась она в шаль, к концу дня совсем озябла. Ксения Петровна – так звали главбуха – положила Вале на стол два рулончика чековой ленты для кассового аппарата и обмылок.
– Вот, задержись сегодня после работы, заклей окно, а то простынешь тут запросто, – сказала она неожиданно мягко.
Никакого призвания к работе бухгалтера у Вали не было. Она любила красивые вещи, ей нравилось что-то мастерить своими руками, но семья их жила трудно, возможностей для творчества было немного. Разве что перелицевать что-нибудь, скомбинировать из двух старых вещей одну новую, это у нее тоже получалось неплохо. Мама Вали была убеждена, что наряды – дело несерьезное, а лучшая профессия для старшей дочки – бухгалтер.
– Работа чистая, в тепле, при деньгах опять же. Тяжести таскать не придется. Уважать все будут, по имени-отчеству величать. Глядишь, большим начальником станешь. И сестру в люди вывести мне поможешь.
Несмотря на то, что характер у Валентины был по-юношески ершистый, в вопросе выбора профессии она мать послушалась. Да и как было не послушаться – собственного жизненного опыта пока не нажила. Хотелось помочь матери, овдовевшей еще в сорок первом, пережившей оккупацию, в одиночку поднимавшей их с сестренкой в это тяжелое время.
И вот теперь голодная и уставшая Валя приплясывала от холода на продуваемой ветром остановке в ожидании трамвая. Чем дольше она ждала, тем сильнее злилась на весь белый свет.
– Не хочу я больше идти в эту проклятую контору! Не хочу целыми днями щелкать на счетах среди этих скучных старух! Я там сама в старуху за год превращусь, – тихонько бормотала она себе под нос.
– Вот бы замуж выйти! Чтобы больше никогда не пришлось ходить на работу, – мечтала она.
А трамвая все не было. Военный, стоявший на другом конце остановки, повернулся и, придерживая распахиваемые ветром полы шинели, пошел было прочь, но вернулся.
– Женщина, зря мы здесь с вами стоим. Видимо, пути снегом занесло, не будет сегодня трамвая. Пойдемте вместе на Садовую, там автобусы еще ходят. Что вы тут одна останетесь, на ночь глядя? Район здесь не самый безопасный, еще обидит кто.
Валя поколебалась немного, потом кивнула:
– Пойдемте, – и они зашагали рядом по пустынным улицам.
На Садовой и вправду было гораздо оживленнее: горели фонари, шли люди, в снежной круговерти бесшумно проезжали машины, освещая улицу фарами, светились витрины магазинов.
– Давайте зайдем погреться на минутку, пока не закрыли, – попутчик кивнул на дверь булочной. Валю уговаривать не пришлось, она юркнула в спасительное, пахнущее хлебом, тепло.
Магазинчик был небольшой. Кассирша за стеклом своей будки подсчитывала выручку. Продавщица в белом халате и кружевной туго накрахмаленной наколке на голове убирала с полки остатки товара.
Читать дальше