Людмила Андреева - Без тебя

Простишь ли ты меня? А вот я себя никогда не прощу!

***

Пять месяцев как тебя нет. Страшно и уму непостижимо! Господи, зачем я существую? Если б возможно было – я бы умерла за тебя, только бы ты жил! Жил, мой добрый человек…

В день твоей гибели я видела сон. Странный сон. Будто я должна быть на свадьбе. И я была на ней, в том злосчастном розовом платье. Красивая (я как будто видела себя со стороны), какой редко бываю в этой жизни. Сердце подсказало: быть беде. Как тогда, перед папиной смертью. Я тоже себя видела в том платье и такой… мои сны перед этими страшными событиями очень тревожны – монастыри, кресты, церкви. А теперь вся моя жизнь стала сплошным кошмарным сном небытия.

Если б можно было проснуться и с облегчением вздохнуть воздуха полной грудью, зная, что наступивший день может подарить мне новую встречу с тобой… Какой бы безгранично счастливой я была!!!

Что мне эта жизнь без тебя? Тоска по тебе давит на меня, я задыхаюсь! Я не могу, не могу без тебя! У меня только и осталось радости в жизни, что эта тетрадь. Плюс невольный поиск в других людях схожих черт с тобой… и еще, твой портрет написанный простым карандашом под стеклом на столе. Понимание того, что все непоправимо доставляет адские муки и душевную боль…

Ты помнишь, как ты увидел этот портрет? Я тогда хотела провалиться сквозь землю!.. Мне казалось, ты тогда все понял. А у меня руки и язык не слушались…

– Это фантастика?.. – как бы спрашивая меня и, беря в руки небольшую книжечку со стола, ты, не отрывая глаз, смотрел на свой портрет под стеклом.

И я хорошо поняла в тот момент, что твой возглас был адресован скорее всего для того, чтобы твой спутник не понял причины твоего удивления… и ты дал мне понять, что ты увидел этот портрет. У меня на уме в тот момент крутилось одно: лишь бы тот, с кем ты тогда приехал, не заметил ни твоего удивления, ни моей растерянности. Как я себя проклинала тогда, что положила на стол под стекло твой портрет, хоть и торопливо, при твоем появлении в дверях комнаты, я накрыла его подвернувшейся под руку книжечкой. Но ты все равно его увидел. Неловкие паузы, молчание… ты никогда так мало не сидел у нас как в тот раз – полчаса. Понимаю, что тебе это надо было осмыслить. Тебя это ошарашило! А я сидела как на углях, не зная куда себя деть. Невпопад отвечала на твои вопросы. И костерила на все лады твоего спутника (так некстати ты его привез к нам) и себя… Неужели он тебе тогда так нужен был?!!

Как паршиво я себя чувствовала!

А за две недели до этого, когда мы с тобой виделись в N – было все так прекрасно! Почему я изменила себе и своей сдержанности? Вот дуреха! Лежал бы портрет в ящике стола и лежал… нет, мне вздумалось его вытащить на свет божий…

Тогда, в N, мы так мило побеседовали. Хоть и о пустяках, и я была угрюма, но после этой встречи у меня не было на душе такой тяжести, как после моего невольного «разоблачения» и нашего скомканного общения. Эти две встречи были разные по характеру. Ты пытался развеять мою угрюмость, растормошить меня. В глазах у тебя был вопрос, который ты так и не решился задать мне. Так и осталась между нами эта недоказанность до конца. Я все время, как могла, сдерживала себя, а ты только глазами спрашивал: «Почему?»

Вначале нашего знакомства я с тобой держалась естественно, и, ты чувствовал это. Но потом, когда через пару лет, я осознала, куда меня ведет общение с тобой (я запретила себе даже думать о тебе), ты всем видом показывал мне, что не можешь понять, что со мной происходит. Я читала это в твоих глазах.

Впрочем, многое я склонна списывать на свое «больное воображение». Только жизнь подтверждала обратное. Ты действительно чувствовал ко мне если не сострадание, то жалость, хотел помочь мне. А я… я презирала себя за это.

Поистине – начинаем ценить лишь тогда, когда теряем. Теряем навсегда.

***

Опять тоска жмет до невозможности, жить не хочется. Такое чувство, что что-то должно произойти. Страшное, непоправимое. Наверное, это будет еще одна потеря. За последние три недели я себя уже два раза видела в том розовом платье, которое стало для меня вестником горьких и невосполнимых потерь…

Мне страшно. Страшно за близких. За себя я не боюсь. Наоборот, если отмечена я, то это – избавление. Избавление ото всего, что на мне теперь.

Вот только я совсем не вижу тебя во сне. Папу очень часто, а тебя нет. И тот сон, увиденный на Покров** два года назад, оказался пророческим, как и увиденный в прошлом году. Прошло полгода – и стало понятно, что именно собой они предвещали. Почему я вижу подобные сны?.. Вот что меня интересует. Постигнуть бы тайну ясновидения и предчувствий, понять необъяснимое… и вообще… Но, опять же встает вопрос: для чего, если все наши стремления не имеют силы против смерти – такой страшной перед страхом потерь и такой желанной в тоже время по отношению к себе?