Саша Баренц - Ироничные истории о…

Естественно, запасы женихов, проживающих в нашем городе, были быстро исчерпаны, тучные стада любителей борща перекочевали в семейные стойбища, а я с тех пор могла спокойно наслаждаться сладостными призывами, льющимися из моего кассетника: «Мы пойдем туда, куда захочешь, когда захочешь…» – и никаких борщей! «Не бросай меня» – и ни слова о котлетах! Разве что виртуальные любовники могли скромно попросить сделать им чашечку кофе, не загоняя женщину на кухонные галеры! «Сделай мне хороший кофе, а я тебе расскажу одну историю…» Для романтически настроенной почти уже тридцатилетней дурынды это звучало вполне приемлемо и ненавязчиво.

Таким образом, под сурдинку магнитофона я и дожила до перестройки, которая резко изменила как мою судьбу, так и жизни многих других людей. В эту незабвенную эпоху случилось так, что учителя, библиотекари и прочая интеллигентная шушера оказались никому не нужны. Шансов найти работу, за которую платили бы деньги и на которые можно было бы купить не только проездной билет на работу, но и что-нибудь покушать, стало миссией почти невыполнимой. Даже свежеприобретенный диплом секретутских курсов положения дел не менял. Все новые русские поголовно хотели иметь на посту секретарш знойных красоток с ногами от горла́. Мои ноги были нормальной длины и тянулись не от горла, а от того места, из которого им и полагается расти. Плюс у меня был отягчающий фактор – возраст. Мне уже было за тридцать, что позволяло вальяжным нуворишам задавать на собеседовании вопросы типа «А почему вы еще не замужем?», «А как вы относитесь к мужчинам?».

Правда, несмотря на ущербные ноги, у меня было два спасительных костыля в виде перманентно изучаемого французского и почти забытого и нелюбимого английского языка, что и позволило мне выдержать конкуренцию с молодыми знойными секситутками. Я устроилась на работу сначала в фирмешку, торговавшую иностранной периодикой, а потом трудилась на барыг, спекулировавших импортными фруктами. Потеряв изрядную долю здоровья, но приобретя солидный жизненный и коммерческий опыт, я ухитрилась сэкономить небольшую сумму тугриков, чтобы позволить себе поехать в отпуск за границу. Одна старинная подруга, с которой мы, кстати, познакомились на курсах, жившая к тому времени уже с десяток лет в Америке, предложила приехать к ней в гости.

К великому удивлению всех моих знакомых, я смогла не только оформить визу в Штаты, но и выбила транзитную визу во Францию, так как не воспользоваться случаем и не убить одним выстрелом сразу двух зайцев было бы глупо. Разве я могла раньше даже в самых смелых мечтах представить, что смогу исполнить заветнейшее свое желание – провести несколько дней в Париже и пошляться не только по Елисейским полям («Oh, Champs Elysees!»), но и увидеть Монмартр, Лувр, Орсэ, Триумфальную арку, Пантеон, Эйфелеву башню и все остальное. Купив билеты на самолет «Эр Франс», я заказала номер в парижской гостинице и в назначенный день отправилась в путешествие.

В самолете мое место оказалось рядом с господином, возвращавшимся во Францию из служебной командировки. Господин был весьма любезен, очень общителен и приятен во всех отношениях, к тому же его распирало от желания пообщаться со мной. Я тоже была не против потренироваться в разговорном французском. Бодро выпалив «Bonjour Monsieur», я так и осталась сидеть с открытым ртом, так как, к моему неописуемому удивлению, я вдруг осознала, что от волнения могу вспомнить только пару слов: «Oui Monsieur», «Non Monsieur» («Да, сударь», «Нет, сударь»). Одним словом – полный «пердю монокль»! Причем, непонятно с какого перепугу, в моей голове вертелась всего одна фраза из великого множества тех, что я выучила на родных курсах, – «Monsieur je ne mange pas six jours» («Сударь, я не ела шесть дней»). Да и то мне пришлось придерживать ее на самый крайний случай. Ведь при таком лингвистическом ступоре я могла запросто потеряться в Париже, не добраться до аэропорта и опоздать на самолет. Воображение уже рисовало мне, как я брожу по Елисейским полям с протянутой рукой, бормоча спасительную мантру Кисы Воробьянинова, пытаясь собрать несколько франков на корочку хлеба; как я сплю под Новым мостом, завернувшись в газеты, рядом с клошарами; как стою в очереди за бесплатным супом.

Но, к счастью, любезный господин не допустил такого поворота событий и сопровождал меня в Париже повсюду. Благодаря его прилипчивости я смогла не только посмотреть все достопримечательности города, но и вовремя улететь в Штаты, увозя в записной книжке адрес моего спасителя. Потом мы долго и плодотворно переписывались (как ни странно, но с письменным французским у меня проблем не возникало), а в один прекрасный день я смогла-таки ловко ввернуть свое скромное «oui» («да») в присутствии мэра и родственников очаровательного господина. После чего ему пришлось приклеиться ко мне навсегда. И все! И никаких песен! Со временем мои французские фразы стали длиннее и эмоционально насыщеннее, а фразы моего супруга сократились до прочувственного «Oui ma cheriе», «Non ma cheriе» и «Сherie il y a six jours que je n’ai pas mangé de ton borztch». («Да, дорогая», «Нет, дорогая», «Дорогая, вот уже шесть дней как я не ел твой борщ».