Андрей Драченин - Сказ о Кугыже

Почто злой, спросите? Дело вот в чем. Урок Кугыже отец отмерил. Наказывал ему Дверь Нутряную найти. Что у каждого шамана своя.

«Силу там свою найдёшь, Кугыжка», – говорил отец, ус прокуренный покусывая.

И смотрел так, со значением.

«Но сперва слабость. И страх. Слабость и страх даже важнее».

Не понимал Кугыжа. Слушал, открыв рот, но не понимал.

«Как слабость и страх силы важнее быть могут??»

Много лет прошло. Отца духи за сердце взяли. Ушёл отец с духами. Кугыжу главным шаманом в роду оставил. Много думал Кугыжа. Понял – надо искать дверь, не стать полным шаманом по-другому. Но боялся.

Боялся Кугыжа, не хотел слабость свою знать, боялся – слабость встретит, совсем ослабеет. Страха тоже боялся. Но слабости больше.

Но, дело такое. Отец наказал – искать. Значит надо искать.

Да и характера у Кугыжи не занимать стать. Боюсь? Себе на зло пойду и найду.

Дак вот, злой-то, что вернулся.

Ходил далеко. За болото, на гору Железную. Слава у той горы была… В общем, где как ни там искать Дверь Нутряную. Не нашёл.

Столько волокиты с духами горы! Туман напустили, жертву взяли, испытаний назначили. Все сделал Кугыжа. Нет, говорят, тут никакой двери, пошутили мы.

Психанул Кугыжа! Камень жертвенный перевернул, духов за хвосты связал и на крючок железный посадил. Отпустил потом, конечно, как отошёл мал-мал. И камень поправил. Камень на место ставить, правда, медведя просить пришлось. Помог косолапый, не отказал. И как один на бок свернул? Вот и злой вернулся.

Дело в том, не первое место, куда ходил. И Лихина топь. Там кикиморы тоже сладко пели и много хотели. Обманули, лягухи драные. И Напужный лес. Везде одна история.

«А дай-ка добрый молодец все че есть у тебя, и тогда-а-а-а у-уже-е-е мы скорее всего-о-о ска-а-а-жем, где Дверь Нутряная. Но это не точно. Так как это тайна покрытая мра-а-а-а-ком».

Голосом то таким зловещим эту хрень несут. Как сговорились.

Плюнул в общем с досады Кугыжа, но кулаком об косяк тоже бить не стал. Сам косяк делал, крепкий получился.

Пошёл в сарайку, одежу походную скидывать. Сарайка от отца ему досталась, а отцу – от его отца. От деда, стало быть, Кугыжи. Валашку, в угол брошенную, прихватил. Извинился перед ней за небрежение, жиром медвежьим помазал. Каждой доброй снаряге свое место и почёт положен. Тем более, что валашка наследная, не простая.

Зашёл значит в сарайку Кугыжа. Сарайкой – это так, по-свойски, ласково величали. А так-то вполне добротно срубленная клеть с крепкой крышей и дверью. Много чего там хранилось. И для охоты, и для рыбалки, и для шаманского промысла.

Валашку на крюк почётный повесив, решил Кугыжа в расстройстве чувств малость прибраться. Захламилась – жуть! Впору обряд великого шмона проводить. Не знал такого обряда Кугыжа. Вздохнул, руками убираться начал.

Давай инвентарь бытовой да магический, годами нажитый, по стенам развешивать, по полкам раскладывать. Шкуры проветрить вынес. Сети рваные на частокол бросил. Недосуг пока, потом разберусь, починить или кикиморам на платья. Смотрит – почти порядок. Черепушка оленья только не к месту ещё валяется. И крюк на стене для неё как раз есть. Высоковато правда. Ну ниче.

Подставил чурбачок Кугыжа, тянется, черепушку подвесить. Подвернулся чурбачок под Куыжей. Странно, устойчивый вроде, а подвернулся. Грохнулся Кугыжа на пол. Гулко так грохнулся. Будто колотушка Кугыжа, а пол барабан.

Задумался. Давай пол руками щупать. Чует, крышка в полу. Размел пыль, и вправду. Да не простая крышка, железными полосами окованная. И как увидел её, понял, не показалось, будто чётче стала, объемней. Силой повеяло. И отец за плечом встал. И дед за другим. Сквозняком волосы на затылке взъерошило.

«Молодец, Кугыжка. Дальше давай».

«Неужто Дверь Нутряная? – смекнул Кугыжа. – Недаром отец к порядку меня стремил. Дела и мысли, говорил, Кугыжка, в чистоте и порядке держать надлежит».

Подковырнул крышку, подналег. Тяжела, зараза! Откинул наконец. Ступени склизкие каменные вниз ведут. Темно. И дух тяжёлый.

Валашку со стены снял, не зависелась. Нож и так всегда сбоку на поясе. Какая-никакая травка хитрая в кошеле с другого бока. Чай не за тридевять земель, в погреб спуститься. Светец на жиру запалил, да и пошёл вниз.

Спустился. Пещера. Просторная. Вроде вниз недолго шел, а свод высоко теряется, свет не достаёт. И туман по углам клубится. Вьется, как живой.

– Есть кто? Выходи чтоль! – брякнул не долго думаю Кугыжа.

Не по себе стало, не малец давно, а будто в два раза уменьшился и во двор ночью боязно.