Вета Ножкина - Потерянное имя. Приключения, поиск себя. Что может подсказать тень твоего имени…

– А вот и денусь! – гордо заявляла Алевтина. Чёткого плана она пока не имела – так, намётки. А более уверенная Вера буркнула:

– А я пойду в школу работать в младшие классы, мне наша классная сказала, что меня и без образования возьмут.

– Без образования – это временно! Комиссия какая-нибудь нагрянет и попрут из школы.

– И не попрут! Преподавать-то некому! – стояла на своём Вера.

Сразу после выпускного Вера пошла работать в школу, Алевтина же уехала во Владивосток – один из самых близких к загранице крупных городов. Там у неё дальние родственники ютились в однокомнатной квартирке вчетвером, но Алевтине временный угол на кухне выделили – и на том спасибо.

К тому моменту планы Алевтины уже определились: поступать в институт даже и пробовать не станет, только время потеряет. А вот в какую-нибудь шарашку – училище общепита, например, почему бы и нет.

А родственница Алевтины вечером принесла весть от приятельницы, что набирают молодых высоких девчонок в группу обучения на стюардесс. Вот только знать хорошо английский надо. И учиться всего два года. Алевтина с Верой лучше всех в классе английский знали – легко и переводили, и разговаривали. Напрактиковались у поселкового Садовника, которого все чудоковатым, но уважаемым за знания в посёлке почитали. Вместе они любили вечерами ловить американскую волну – песни переводили. Хотя преподаватель у них в школе был не совсем ахти, но зато с Садовником повезло, английский знал – будь здоров.

Ну, что поделаешь – в посёлок никто не хочет ехать. Вот и приходилось поселковым находить свои резервы, добывать ум-разум каждому по-своему.

И вот пришла Алевтина на собеседование на эту учёбу в стюардессы. Красивая, высокая. Юбочка коротенькая – как родственница советовала. Ноготочки бесцветным лаком покрыты. Стрижка гарсон на тёмных коротких волосах кокетливо уложена плойкой. Преподаватели только взглянули на Алевтину и уже готовы были её принять. А как она по-английски-то им речь двинула – они и рты пооткрывали. Так и поступила.

А потом один из преподавателей на Альку глаз положил. Старый он, правда, был для Алевтины. Да и женат. Но девушка понимала – это её шанс закрепиться в городе. Потому Алька смекнула, что надо из этого ухажёра извлечь предельную пользу. И вскоре она уже жила в собственной квартирке. Ну и что, что встречалась там со старым любовником – зато забот было меньше. И Алексей Алексеевич постарался, чтобы Альке по окончании курсов дали престижное место на международном борте. А тут жена Алексей Алексеевича про отношения своего мужа разузнала, ну и чтобы скандал замять, пришлось любовникам расстаться. Алексей Алексеевич горевал и даже хотел с женой развестись, но Алевтина ему заявила, что детей рожать не намерена, что для неё важнее карьера. Детей старик любил и потому отпустил Алевтину восвояси и напутствовал, чтобы она хоть иногда о нём вспоминала.

Алька только рада была такому повороту событий.

К тому же в это время она познакомилась с чудаком-художником Николаем. Как-то забрела на частную художественную выставку. А там – бомонд. Все такие важные. И она сразу заприметила высокого темно-русого молодого мужчину лет тридцати. Он стоял одиноко, но раскрепощённо, где-то почти по центру большой залы. Покачивая одной рукой бокалом с напитком, а другую руку держа в кармане джинсов, он то и дело поглядывал в сторону Алевтины. «А он ничего…, – подумала Алька, – вот только хлипкий по телосложению. Но такой важный… Наверно, он точно художник». И Алька подслушала разговор:

– Николай – перспективный художник!

– Да… ему бы не здесь родиться…

– Ну, ничего, проведёт одну-другую выставку – так, поди, заприметят! Вот увидишь, всё у него будет – и слава, и деньги.

«Деньги бы ему не помешали – смотри-кась, в чём он одет, глядеть тошно» – подумала Алевтина.

Пробежалась взглядом по картинам, ничего особо не понимая в живописи, пристроилась поудобнее, чтобы рассмотреть подробнее молодого перспективного художника. Вязаная в крупную сетку кофта смотрелась на худощавом теле оригинально, но не более того. Алька уже получала хорошую зарплату и не отказывала себе ни в чём. У неё защемило под сердцем. Глядя на художника, она поджала губы и начала мысленно примерять на него всяческие заграничные шмотки, которые они с подружками-бортпроводницами привозили из рейсов и сдавали в престижные бутики за приличные деньги, в основном за валюту.