Татьяна Буньковская - Миолантия

Вслед мне донесся женский голос, произнесший мое имя. Ее голос, полный тоски, отчаянья и раскаяния, голос этой дикой матери новорожденного дракончика, навис надо мной как пчелиный рой и ядом проник в мое сердце. Сомневаюсь, что когда-либо вообще смогу забыть этот голос умирающей Драконихи. Он затем преследовал меня всю жизнь.

Я бежал все быстрее, словно хотел найти место, где мне будет по силам вычеркнуть из памяти все, что мне пришлось пережить и излечиться от страшной хвори, которую я подцепил в драконьем логове. Да, это была всего лишь хворь, недуг, который я бы мог излечить! Такая мысль меня бы устроила и на то время она стала единственной соломинкой, за которую я бы мог уцепиться и не сойти с ума и не утопиться в первом попавшемся болоте…

Дракон! Я, 15-летний юноша, со светлыми волосами и большими синими как море глазами, не успев пожить человеком, безобидный и добрый становился Драконом. Существом, которого ненавидел и боялся последние пять лет. Я бежал от себя по пустынной чужой земле, и в моем сознании что-то умирало. Принятие своего опыта за опыт, а не за галлюцинацию помогло мне решить бороться до конца.

Не помню, сколько я брел по чужой сухой и пустынной земле, я помню точно, что минул день и наступила ночь. Усталость была даже незаметна, в душе поселился ужас и страх, которые вытесняли все остальные чувства, в том числе и физические недомогания. В том возрасте, в котором я находился на тот момент, все воспринимается особенно остро и я страдал на полную. Днем я был так увлечен, так упивался своим горем, что ни на что не обращал внимания. Даже на то, что темнеет, а я не имел ни малейшего понятия, где нахожусь. Тем не менее, пора было остановиться, прийти в себя и осмотреться. Я испытывал чувство голода, на мне из одежды были лишь платяные давно пришедшие в негодность штаны и легкие ботинки, а опускающаяся ночь несла темноту и холод.

Мои скитания заняли еще немного времени, пока совсем не стемнело. Тогда я присел на большой камень и начал приводить свои мысли в порядок. Для начала мне нужно было утолить свой голод, от которого меня шатало и темнело в глазах. Однако же, где здесь найти пропитание мне было неизвестно. Дурак! Нужно было днем об этом подумать! Похоже, думать – это не моя сильная сторона, иначе бы я не прыгнул тогда на спину проклятого Дракона…

Проклиная себя в сотый раз за тот глупейший поступок, я было вновь чуть не ударился в отчаяние и свое горе. Но тело именно сейчас сказало – или ты ищешь еду и кров или вырубишься в течение часа, а ночью тебя беззащитного слопает какое-то дикое животное. Пока драконом я еще не стал, нужно было понимать, что в этих невиданных мной прежде землях могут водиться существа опасные для человека, особенно для исхудавшего, изможденного и слабого человека.

Итак, поесть пока я не могу, значит нужно хотя бы попытаться согреться. Только как? С ног меня валила усталость, но уснуть не давал холод, пробирающий до костей. Возможно, было около пяти-шести градусов, но я был готов поклясться, что на землю вот-вот упадет мороз. Потирая ладонями плечи, я озирался в темноте вокруг и отчетливо понимал, что рискую не только остаться замерзшим и голодным, но еще и стать добычей диких животных. Мне то и дело чудились странные жуткие звуки, похожие на рычание хищника. Хотя, что здесь может обитать страшнее, чем Драконы?

Сказать по правде, драконы не вызывали во мне больше того животного страха после всего, что я перенес и после того, как я познакомился с некоторыми из них. Лучше быть убитым в схватке с драконом, чем самому стать драконом!

Внезапно, я насторожился и вроде бы увидал мерцающий вдали свет, метрах в пятистах от меня. Я настроил зрение и убедился, что этот свет – костер, который кто-то разжег в ночи. Определенно, это были люди! Я вскочил, силы волшебным образом вернулись ко мне, и радостно побежал навстречу того костра, отчаянно молясь, чтобы это был не мираж. Люди должны мне помочь! Должны! Сейчас я был готов на все, лишь бы иметь возможность увидеть хоть кого-то, любого человека и рассказать ему, поведать о своих пережитых горестях. Сказать в какую беду я угодил…

Но за сорок метров до цели я остановился, и меня прошибла мысль, что люди могут не только мне не помочь, но и доставить новых бед. От страха человек способен на многое, а я не мог скрыть свою странную, покрытую мелкими, голубовато-белыми чешуйками кожу… и в темноте это было заметнее в разы, чешуйки отражали свет подобно воде.