Эмануил Бланк - Сочинения. Том 12. Антидепрессант

Большевики, коммунисты, назвав свои диктаторские замашки и процедуры « демократическим централизмом», продвинулись дальше. Если человеку дать благородную цель, с детства талдонить или талдычить, что «друг, товарищ и брат», это очень важно, он, по-тихоньку, меняется в лучшую сторону.

Количество альтруистов, готовых к самопожертвованию, чтобы спасти соседских детей, выручить земляков и отдать жизнь за счастливое будущее своей Родины, увеличивалось.

Но победы над базовыми инстинктами оказались временными. Соседи, провозгласившие лозунг, о главной главности желаний индивидуума над высшими ценностями общества, набили свои желудки раньше и разрекламировали это дело по полной.

Фильмы с изображением бесконечного количества колбас, ресторанов и стриптиз-клубов, потрясли сознание советских домохозяек и детей партийного начальства. Произошло то, что произошло. Те, кто находился наверху, ограбили общую кассу и повели толпу на выборы. Как и ожидалось, вновь победили старые римские лозунги « хлеба и зрелищ».

Нет. Конечно же. Политологи, социологи и прежние преподаватели научного коммунизма всех мастей, стали искать в эгоистической ночи новую идею, подсовывая исторические примеры прошлого альтруизма и миллионы самопожертвований. Только забывали и забывают разъяснить, во имя чего.

Во имя « счастливого будущего нынешних и грядущих поколений». Раньше, хотя бы разъясняли. Учили подробно, что из себя представляет «рыло золотого тельца», из чего, по их мнению, состоит « Счастье».

Показывали, что стоит только изменить в марксистской формуле прибавочную стоимость на «Ноль», как всюду исчезнут социальная несправедливость и неравенство. Набив желудки, можно заняться и творческой деятельностью.

Однако победил базовый хватательный рефлекс жаждущих власти и всего прочего. Все вернулось на « круги своя» – к банальной и скучной кормушке. Ходим по кругу, товарищи. И этот круг, очень напоминает цирковой.

Зачем же? Зачем же нас создали?

Поздняя осень сорок первого для обитателей гетто была самой тяжелой.

Словно невыносимо длинная ночь тяжелой болезни ребёнка, она длилась и длилась, казалось, что бесконечно. Будто в горячечном бреду проплывали тягостные картины нескончаемого перехода из Сокирян. Огромные рвы – ямы на сто человек, вырытые каждые десять километров с жестокой педантичностью, неумолимо переполнялись трупами, обессиленными и умирающими. Больные, старики и дети не выдерживали мучительного дневного перехода в сторону Могилев-Подольска.

Там, на пути в Винницкую область, у пыльной дороги, осталась и папина мама – моя бабушка Ханна. Я видел ее только на старых пожелтевших фотографиях.

У неё жестоко прихватило сердце, не выдержавшее тревог за ни в чем неповинных детей. Цепко схватившись за руки друг друга, они суетливо и наивно торопились, уходя в страшно-тёмное, безвыходное будущее.

Как и многих, ее бросили в яму живой.

С первыми морозами, намертво сковавшими землю в октябре, пришли очередные беды. Ретивые полицаи, не знавшие как ещё выслужиться перед новыми хозяевами, соорудили огромный ров – неаккуратную яму на окраине гетто, служившую, поначалу, мусоркой.

И вот. В первый раз приехали немцы.

Специальная эсэсовская команда айнзацгруппы 10 б, которая, только и занималась, что уничтожением евреев и обучением этому местных мерзавцев

Обучению организации массовых казней. Убивали тогда, в основном, оголтелые активисты из бандеровских куреней – Буковинского и Киевского.