Александр Рогачев - Завтра мы вернемся

Может быть он тоже псих? Или просто потерял линию своей жизни?

И вот снова тот день промелькнул перед глазами: только что закончился дождь и солнце медленно проникало своими лучами на землю, огромные, заполонившие все, лужи отражали кусочки голубого неба, ветер, как беспризорник, гулял по пустым, залитым солнцем, улицам. Искатель бежал домой, полный предвкушения встречи со своей любимой, которая недавно вернулась из долгого плавания на исследовательском судне (она занималась изучением горбатых китов) и тоже, очевидно, не знала как успокоить себя от желания прыгать на месте от осознания простой истины – она дома.

Искатель, находясь в дороге, вспоминал последние яркие моменты жизни со своей Второй половинкой. Раз, и в памяти всплыл последний ужин в ресторане, рядом был небольшой оркестр, играющий что-то похожее на Моцарта (парень не разбирался в музыке), на столе стояли креветки и устрицы – вечер проходил идеально; два и они уже бегут по мостовой, разгоняя голубей топотом своих ног; три – идеальная ночь за просмотром кино (тогда они решили смотреть "Назад в будущее", но казалось, что это был только его выбор, потому что она уснула, когда произошел удар молнии и Марти МакФлай отправился в 1985 год).

Наконец-то перед бегущим оказывается дверь его дома, он, будто метеор, взлетает по лестнице и уже стоит у своей квартиры, вставляя ключ в замок. Давление слегка поднимается, щеки розовеют, и лицо непроизвольно расплывается в довольной улыбке. Даже в такой, кажется, простой и незнаменательный момент жизнь Второго разделилась на до и после, и сейчас он с вожделением смотрел строго в свое будущее, ожидающее за дверью.

Тут-то все и изменилось на совершенно определенное "до" и бесповоротное "после", глупо было отрицать полное уничтожение счастливых размышлений. Сердце замерло. Дыхание стало холодным, будто плеснули жидкого азота. Организм замер в агонии, вызванной жжением холода, эмоции выгорели, как лампочки при скачке напряжения. Пальцы медленно сжались до белых костяшек пальцев, кажется, ногти проткнули кожу, и выступила кровь. Она лежала на полу с открытыми глазами, больше похожими на два голубых стёклышка, руки лежали под неестественными углами, на кончиках пальцев был новый маникюр – она подготавливалась к встрече с ним. С кухни тянуло чем-то вкусным, похоже, она готовила кекс, который, все еще горячий, стоял на столе и испускал сладкий аромат.

"Этого не может быть, – твердил себе искатель, это все абсурдный и дурной сон, сейчас я коснусь ее и проснусь. Его рука аккуратно коснулась ее руки, она была еще теплой, но без единого признака жизни. Все казалось ужасной постановкой режиссера, любившего поиздеваться над людьми вживую. Все, что сейчас происходило перед глазами, выглядело, будто смотришь через призму искаженного алкоголем и наркотиками сознания, взгляд отставал от поворотов головы, картинка потеряла объем, осталось только буханье сердца и всепоглощающая боль утраты, сжирающая душу изнутри.

Слез не было.

– Твою мать! Почему это происходит именно со мной? – Парень начал бить кулаками стены и все близлежащие предметы.

В этот день соседи долгое время стучались в квартиру, из нее доносились ужасные крики и звуки разрушаемой мебели, посуды, техники. Внутри все превратилось в хаос из осколков, крови с кулаков и слез, которые теперь лились так, словно и не собирались заканчиваться. В больнице, спустя пару дней, сообщили – у девушки с самого рождения был порок аортального клапана (способный привести к инфаркту в любой момент), который она удачно скрывала от друзей, коллег и своего любимого. Она ловко маскировала явно проявляющиеся симптомы медленно умирающего сердца, каждое недомогание и боль в груди, которая наступала не так часто, девушка легко списывала на что-либо не связанное с этим. То нужно было срочно перевязать шнурки на обуви, то что-то вечно выпадало из кармана и приходилось останавливаться, чтобы найти и подобрать утерянное. "Никогда не думал, что жизнь способна оборваться вот так, словно по щелчку пальца," – говорил сам с собой парень, – "Уму непостижимо, что кукловод просто захотел обрезать ниточки в середине спектакля".

– Сволочь! – крикнул Второй, обращаясь к богу или тому, кто сидит где-то наверху и наблюдает за происходящим, скрупулезно записывая все, кажущееся ему важным.

Перед глазами все еще был образ лежащего на полу стройного тела в ночной рубашке, из под которой выглядывали обнаженные бедра с шелковой кожей. Девушка словно просто так легла в до неприличия страшную с виду позу, собираясь через секунду открыть глаза, вскочить и громко объявить о том, что ее возлюбленный попал в ее глупый розыгрыш. Ее смех преследовал Второго в каждом углу разрушенной квартиры, на каждой улице города, ставшего похожим на старое прогнившее дерево, заполненное червями – людьми, не подозревавших о его утрате.