Николай Слесарь - Свет будет потом

Слава Богу, ветра здесь почти совсем не было, и я вылез из машины без истерики, ни капельки не опасаясь за свою жизнь. Только инстинктивно поднял воротник пальто и немедленно и безразлично засунул руки в карманы.

Так и не поймешь, что здесь поликлиника, если не знаешь. Обыкновенное здание классической безликой застройки, не отличишь от других таких же по соседству. Пять этажей, почти бесцветный фасад, ни таблички никакой, ни даже номера дома, еле заметная подворотня, такая низкая, что инстинктивно хотелось пригнуться.

Сама поликлиника располагалась во дворе, но туда заезжать я не рискнул. Что-то подсказывало, что туда заезжать не надо. То ли красноречиво зияла яма в подворотне, то ли неубранный сугроб, маячивший уже там, во дворе. Ну его на фиг.

Во дворе уныло торчали во все стороны какие-то куцые вязы или липы. Не знаю. Узкая протоптанная тропинка прямо через газон. Если, конечно, был газон. Теперь все покрывал ровный слой то ли утоптанного снега, то ли льда, скудно сдобренный песком.

Угрюмая деревянная дверь, стоптанная лестница с тусклым освещением, потертый холл с высоченным потолком и неизменная регистратура.

Странно, что справку эту дурацкую я не мог получить ни в своей поликлинике по прописке, ни в поликлинике на работе. Требовалось прийти именно сюда. Что за бред?!

Забрав талон и уточнив номер кабинета у сухого тщедушного старичка в свитере, я поднялся по лестнице и сразу увидел скомканную в одном конце коридора очередь, сбившуюся в кучу, словно в ожидании страшного суда.

«Мне, конечно, туда. Куда же еще?» – усмехнулся про себя я и неторопливо двинулся к очереди.

Некоторые оттуда сразу уставились на меня, с интересом рассматривая вновь прибывшего, другие только поднимали голову, кидая безразличный взгляд, кто-то так и не поднял глаз, продолжая читать, спать, пялиться на экран телефона или куда-то там еще.

В воздухе отчетливо повисла безразличная тоска и время тут же остановилось.

– Вы в двадцать седьмой? – громко спросил я, ни к кому специально не обращаясь, – кто последний? Я по записи.

В ответ мне вернулось молчание и неловкая возня по углам. Теперь на меня не смотрел уже никто.

Уже около получаса я сидел напротив непроницаемого субъекта в костюме и характерных очках в тонкой золой оправе, что расположился за обширным столом напротив, и медленно, но верно сводил меня с ума.

– Я очень хорошо вас слышу, так что не надо говорить так громко. И отлично понимаю все, что вы говорите – я и не глухой, и не идиот. Но при этом в десятый раз уже повторяю, что ошибаетесь как раз вы. Во-первых, это не дурдом. Во-вторых, вас зовут не совсем так, как вы себя называете. Вернее, почти совсем не так. В-третьих, живете вы и работаете тоже не там, где вы говорите. Вы не сомневайтесь, у меня тут все документы на вас. Все, все, все от и до, – в который раз повторял он мне одновременно веско, безучастно и устало.

Очки его здорово бликовали от настольной лампы, обращенной больше на меня, как на допросе, но отраженный от зеркал, в большом количестве развешанных по стенам, свет проникал почти везде и вовсю отсвечивал на стеклах и оправе его очков, будто специально, чтобы глаз его я рассмотреть не мог. А очень хотелось. Оставалась еще смутная надежда, что это какая-то особо извращенная и в конец дурацкая, но все же шутка. Ибо иначе приходилось допускать, что данный субъект непременно сумасшедший. Тут глаза собеседника сказали бы мне очень много, но увы.

Поверить я уже был готов во что угодно, только не в то, что происходило со мной. И чем достовернее и ближе, тем более дико и противоестественно.

Первой моей реакцией была попытка немедленно встать и уйти – вполне себе понятная и обоснованная реакция. Но вот так просто встать и уйти не получилось. Сразу не смог, а потом и подавно. То ли меня остановила полная неподвижность и формальная отстраненность моего собеседника – он обладал весьма убедительным спокойствием человека, обладающего властью и информацией, то ли, даже не знаю, может, профессиональный интерес сработал. Шокирующие сами по себе, но логичные построения, выводы и факты сплетались в нечто большее, чем простая фальсификация или случайная ошибка. Жизнь, личность человека, задокументированная и частично мне зачитанная, хоть и не напоминала мою, определенно имела к ней некоторое отношение.

Например, совпадали все физические параметры – черно-белая фотография, возраст, рост, цвет волос и глаз, даже небольшое отклонение зрения. Родители, школа, медицинская карта из детской поликлиники. Шрам на руке. Даже родимые пятна. А вот дальше уже шли расхождения – во-первых, армия. Я конечно, как и все, мог туда загреметь, но ведь не загремел. Дальше – больше, после армии какой-то левый областной колледж туристического менеджмента на окраине. Заработок на стороне – игра в музыкальном коллективе по ресторанам. Одновременно женитьба, ребенок. Хотя уже через два года развод. Алименты. Приводы в вытрезвитель. И на том, как говорится, спасибо. Дальше я слушать не стал.