Елена Ковкова - Довлатоff, или Дама сдавала в багаж не чемодан – саквояж

А что же мой отец?! Он честно сдержал слово, данное своему отцу, ушедшему на фронт. Он, как мог, помогал своей матери растить младших брата и сестру, обеспечивал материально, помогал с уроками и давал житейские советы. Короче, воспитывал. Но то, что он, мягко говоря, забывал о себе, наверное, не в счёт, или всё-таки в счёт?! Не знаю, но только к сорока годам папа мой, на минуточку… имел троих внебрачных детей, рождённых от разных женщин. Я третья из его детей, и папа, посчитав, что уже выполнил свой долг перед семьёй, в которой родился, собирался наконец-таки создать свою законную семью с моей мамой и зажить своей жизнью, но, увы, не успел! Пьяный водитель грузовика смёл и размазал по пешеходному переходу эти планы вместе с папой. Вот так-то, ребята! Тут поневоле задумаешься, почему так случилось, и кто в той ситуации прав (я не про грузовик, тут всё понятно – водитель нарушил все правила: и пьяный был, и скорость превысил, и на пешеходный переход с людьми выскочил!). Я о другом. Был ли папа прав или не совсем… С одной стороны, он сдержал слово перед отцом и вырастил младших брата и сестру, и даже их детям помогал, а с другой стороны, свои дети без отцовского участия и помощи росли! Кто рос в неполной семье, да ещё и с мамами с нереализованным творческим потенциалом и вынужденными работать на двух-трёх работах, меня поймёт! Ох и сложная ситуация вырисовывается! Печально, но в свой саквояж в память об отце и положить даже нечего, фото – и того нет! Разве только историю эту, на размышление потомкам и вам, моим читателям…

«Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминания о ней?…» И особенно если эта счастливая пора выпала на относительно спокойные и стабильные времена. Заводы дымят, фабрики работают, хлеба много, сахара и водки – и того больше… Но если без сарказма, главное – мирное небо! Пусть и не всегда безоблачное. И мне легко было начать эту главу словами великого нашего классика Льва Николаевича. Они легко и непринуждённо ложатся на мои собственные детские воспоминания и ощущения той жизни. И хоть, в отличие от классика, у меня не было ни гувернёров, ни «дядек», ни папы-графа, что, наверное – вернее, точно! – усложнило бы мою жизнь. Но, в общем и целом, могу слова эти, в большинстве случаев, смело повторять: «Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства!…» Повторяю и с радостью, и с изрядной долей ностальгии! Хотя… всякое бывало в нашем советском детстве.

Начну с самого начала. Оно, начало это, не так чтобы уж совсем для меня заладилось. И удивляться этому, думаю, не стоит, ведь матушка моя, как и её прабабка (как впрочем и все женщины нашего рода, чего уж греха таить…) была тоже весьма непростым, прямо скажем, человеком… И усложняло ещё всё и то обстоятельство, что ей, одной из многочисленных представительниц женского пола нашего рода, передался от греческих предков и певческий голос, и феноменальный музыкальный слух. Голос, да ещё и какой! На десятерых хватило бы, но мама всё забрала… До неё в роду только мужчины таким даром певческим обладали! Трое родных её дядьёв, бабушкиных старших братьев, таким даром владели, и владели так, что мама не горюй! Мощные голосищи имели, и даже в самом-самом нашем главном дореволюционном храме пели! (после революции его взорвали, а в двухтысячные построили заново по чудом сохранившимся чертежам). Храм этот назывался «Большой Златоуст», и на клирос туда так просто было не попасть, сами понимаете, отбор колоссальный, а тут целое трио! Один из братьев, самый старший, Леонид, даже успел в хоре Оперного театра несколько сезонов прослужить до тех пор, пока его не забрали на первую мировую, где он пропал без вести. Второй от чахотки умер, в те времена это обычным делом было (Кох тогда вакцину свою ещё не изобрёл, к сожалению), а третий, самый младший из них, Митенька, скончался от воспаления лёгких. Ещё один сын, самый-самый младший, хотя и был хорошим человеком, но голосом певческим, увы, не обладал. И мало того, ему ещё и не посчастливилось умереть нелепой смертью, в возрасте всего 26 лет, да ещё и в мирное время, в промежуток между двумя мировыми войнами!