Сергей Блауздите - Ландор

– Мы начнём друг другу морды бить? – спокойно спросил Ландор. – Продолжим дискуссию? Или всё-таки пойдём дальше?

Неожиданно раздался приглушённый рык, плавно переходящий в гортанный рёв, он исходил со всех сторон, лился с тонущего в полумраке свода пещеры, с каждой секундой нарастая, насыщал воздух вибрациями невероятной злобы и ярости. Генерируя, они рождали, казалось, ведущий к помешательству, дикий, парализующий страх.

– Не знаю, кого как, но меня эта музыка заводит, – проговорил, усмехаясь, Ландор, поднимая мачете.

– Ты больной, проводник, – произнёс дрожащим голосом Джон.

Его, словно в горячке, бил озноб. Вытерев рукавом вспотевший лоб, он повернулся к застывшим в ужасе воинам и, пытаясь придать своему голосу уверенность и твёрдость, громко крикнул:

– Парни, если не хотите быть ужином для этих тварей, то скорее в круг! В круг и приготовиться к бою.

Неожиданно рёв стих. Наступила звенящая, таящая угрозу тишина.

– Я вижу их, вижу, – прошептал Ландор.

– Где они? – хрипло спросил Джон, подаваясь вперёд и напряжённо всматриваясь в темноту.

– Повсюду.

– Тогда какого чёрта мы ждём? Огонь, парни! Мать вашу! Огонь!

Но не успели ещё воины нажать на курки, как, уже вынырнув из темноты, подобно ужасным видениям, сверкая глазами и оскалив пасти, гигантскими прыжками неслись на них десятки разъярённых монстров.

Ландор рванулся вперёд навстречу прыгнувшему зверю, взмах клинка – и животное, со вспоротым брюхом, перевернувшись через голову, тяжело рухнуло на каменный пол, усеянный острыми клиньями сталагмитов.

Уворачиваясь от хлёстких ударов хвостов, от когтистых лап и сверкающих клыков, не обращая внимания на свист пуль, обливаясь кровью своей и чужой, он, безумно крича, рубил, разил, вспарывал наседавших на него монстров.

– Куда ты прёшь, идиот? – остервенело кричал ему Джон. – Назад, придурок, назад!

А бой разгорался, стонал, ревел. Автоматные очереди, истошный рёв, щёлканье челюстей и крики отчаяния – всё слилось в дикую симфонию жуткой резни. Усиленная в сотни раз эхом огромный пещеры, она звучала под каменными сводами протяжными громовыми раскатами.

Ландор, дерясь, то и дело бросал взгляд на своих товарищей. Он видел, как врываются монстры в их ряды, слышал душераздирающие вопли и стоны. Пот, смешанный с кровью, струившийся из рассечённого лба, застилал ему глаза. Его тело, с разорванной в клочья одеждой, прилипшей к рваным кровоточащим ранам, представляло собой жуткое кровавое месиво. Но он не чувствовал ни боли, ни предательской слабости, ни усталости. Не чувствовал, как медленно через ужасные раны покидает его жизнь. В каком-то диком исступлении умалишённого он хрипел, рычал, выл, с невиданной яростью взмахивая обагрённым кровью клинком. Вдруг неожиданно неведомая сила подняла его и, ломая кости, бросила на камни. Цепляясь за ускользающее сознание, проводник с трудом открыл глаза. Брызгая жёлтой слюной, источая невыносимую вонь, перед ним раскрылась зубастая пасть.

– Чтоб ты подавилась мной, гадина, – прохрипел он.

Щёлкнули челюсти. Но этого проводник уже не слышал.

Ландор открыл глаза и сразу окунулся в бездонную глубину синего неба, по которому невесомым пухом неспешно плыли белоснежные облака. Лёгкое дуновенье ветерка приятно освежало лицо. Воздух, напоённый тонким ароматом луговых цветов, звенел весёлой птичьей трелью.

– Значит, рай существует, – глубоко вздохнув, прошептал он.

– Не обольщайтесь, мой друг, – неожиданно услышал он насмешливый голос. – Даже если рай и существует, вам туда дорога заказана, собственно, как и мне. Ибо мы оба немало согрешили в этой жизни.

Проводник, резко вскочив с дивана, с удивлением уставился на бородатого здоровяка, вальяжно развалившегося в кресле с сигарой в руках.

– А вы, – улыбнулся незнакомец, – для человека, отдавшего Господу душу, довольно резво скачете.

Ландор ничего не ответил. Он медленно, с нескрываемым изумлением, перевёл взгляд на возвышающийся перед ним роскошный дворец. Несмотря на своё чарующее величие, возможно, благодаря струившимся вверх ажурным колоннам, широким окнам, отражавшим небесную лазурь, а также изумительному сочетанию ярких красок, золота и серебра, дворец выглядел лёгким, изящным, почти воздушным. Это впечатление ещё больше усиливало его зыбкое отражение в искрящихся водах расположенного рядом огромного бассейна. Недалеко от дворца, на зелёной лужайке, беззаботно щипали траву косули, они то и дело поднимали головы и, на миг замерев, с любопытством поглядывали на людей.