Мария Бутырская - Я себе сочиняю жизнь…

Джентльмен окинул взглядом девушку так, что та невольно поёжилась: взгляд, словно солнечный луч под линзой, будто прожигал насквозь.

-– Есть у меня один экземпляр, – продолжил мужчина, – Авторская работа, подойдёт, правда, не каждому, но вам, думаю, пойдёт прекрасно.

С этими словами владелец магазинчика вытащил откуда-то из-под прилавка изумительной красоты маску: цвета морской волны, отделанная тончайшим кружевом, она прекрасно подходила и к цвету глаз Лики, и к цвету волос… Казалось, что маска была изготовлена специально для девушки…

-– Беру! – почти закричала Лика.

Схватив приобретение, девушка выскочила из магазинчика и помчалась догонять отъезжающий почти автобус.

Народа в автобусе было немного: молодая ещё женщина с измученным лицом, стайка шумных подростков, да интеллигентного вида мужчина средних лет, в дорогих очках в тонкой оправе, со скучающим видом взирающий через оконное стекло на унылый городской пейзаж.

Лика перевела дыхание… и вдруг почувствовала, что «слышит» мысли окружающих.

«Как хорошо, что химиотерапия наконец-то стала действовать!» – раздавались в голове Лики мысли уставшей женщины напротив – «Даст Бог, выйдем в ремиссию, на лето отвезу Мишку в деревню. Там, на молочке парном, и победим заразу… Молодец у меня сыночек!»

В глазах Лики защипало. Девушка перевела взгляд на компанию подростков. Удивительно, но те, подтрунивая друг над другом, рассуждали о римановом пространстве и делились планами на будущее. Каждый видел себя если не лауреатом Нобелевской премии, то точно – выдающимся физиком.

Лика посмотрела на интеллигента. Услышанное заставило её поморщиться, как от зубной боли: очкарик оказался банальным мошенником, выманивающим у доверчивых граждан кровно заработанные и впаривающий им под видом чудо-прибора от всех болезней обычный китайский массажёр. Совесть очкарика при этом совершенно не мучила.

На работу Лика всё же чудесным образом успела вовремя. И уже даже приготовилась «подслушать» мысли коллег, как поняла… что ничего не слышит: маску-то она сняла на входе.

«Так вот оно что!» – поражённая догадкой, девушка даже отвлеклась от рабочих задач -«А маска-то непростая. С секретом…»

Начальница легко отпустила трудолюбивую, исполнительную Лику пораньше: она и сама была заядлой кошатницей, а, значит, прекрасно понимала, что Клёпа для Лики – не просто питомец, а настоящий член семьи.

В квартиру Лика влетела, не снимая маски: надо было скорее аккуратно достать переноску и молниеносно запихнуть туда Клёпу, пока тот не очухался, иначе быть Лике покусанной и расцарапанной – личное пространство было для Клёпы не пустым звуком, а святая святых.

Влетела… и с порога «услышала» мысли Антона: «А Маринка-то очень даже ничего… Какие формы… Какая элегантность… Не то, что эта клуша, которая кроме работы и блохастого кота не видит ничего дальше собственного носа. Ничего, пока перекантуюсь, мне жить всё равно негде: хата продана, с долгами хоть рассчитался и теперь зато живой… А блохастому жить недолго осталось: ещё пару дней продолжу вливать ему из шприца в пасть крысиный яд – и всё, пусть летит котик на свой Радужный Мост или во что они там, эти шизики, свято верят? А то задолбал: шерсть, ор, царапается, скотина… А к Маринке надо подкатить… Шикарная женщина!»

-– Вон. – спокойно произнесла Лика. Она и сама удивилась, откуда в её голосе появилось столько стали. – Вон. Собирай вещи и уматывай! Куда хочешь: к Маринке, под забор, на вокзал… Главное -подальше из моей жизни!

Антон вытаращил глаза, ставшие сейчас совершенно бесцветными… и промолчал. Постояв так пять минут, «харизматичный самец» отправился собирать вещи.

Когда дверь за живодёром захлопнулась, Лика подхватила обмякшее и почти невесомое тело Клёпы, переложила в переноску и помчалась в клинику. Диагноз любимца она уже знала, а значит, лечение должно было быть успешным.

Иногда для того, чтобы лучше узнать человека, достаточно лишь сорвать привычную для него маску. Иногда же стоит эту маску надеть для того, чтобы самые потаённые мысли стали явными.

Промозглый осенний ветер гнал по тротуару пожухшие листья вперемешку с уличным мусором. Косые капли холодного, ледяного почти дождя пробирали до самых костей.

Есть не хотелось: голодный желудок перестал подавать сигналы мозгу. Батыр уже и не помнил, когда в последний раз ел. Пять дней назад? Неделю?

Бока некогда мощного, мускулистого алабая впали, тазовые кости выпирали так, что по ним можно было изучать анатомию, а густая, белоснежная когда-то шерсть сейчас была грязно -серой и покрытой колтунами…