Андрей Шляхов - Доктор Смерть

Если уж говорить начистоту, то примерно пятая часть тружеников скальпеля, владеет им плохо или совсем не владеет, но это не мешает им оставаться в хирургии, потому что далеко не все хирурги оперируют. В поликлиниках проводятся самые простые операции, вроде вскрытия фурункула или удаления вросшего ногтя, которые и операциями-то называются чисто формально. Дежурный хирург приемного отделения обычно занимается только оформлением поступающих пациентов и лишь в крайнем-раскрайнем случае может привлекаться на операцию в качестве ассистента (не годится же ворота без привратника оставлять!). Во многих отделениях есть вечные ассистенты или, как их еще называют – «крючконосцы», потому что их участие в операции сводится к держанию крючков, расширяющих операционную рану, и прочим несложным манипуляциям. А то, бывает, хирург и в крючконосцы не попадает, в операционную никогда не заходит, а занимается наблюдением прооперированных пациентов. Как говорится, каждому – свое. Во времена оны в девятой больнице древнего города Ярославля работал хирург по фамилии Манясов. У него была очень плохая слава – совсем не умеет оперировать человек! – из которой он при содействии заведующего отделением извлекал весьма неплохую пользу. Манясов назначался чуть ли не на все плановые операции. Узнав по сарафанному радио, что с Манясовым лучше дела не иметь, пациенты просили заведующего отдать их другому хирургу. «В принципе я не против, но без согласия Николая Николаевича рокировки производить не могу, – отвечал хитрован-заведующий. – Врачебная этика не позволяет». А Манясов за свое согласие запрашивал некоторую мзду, которую ему с радостью давали – жизнь-то дороже. Деньги были небольшими и делились напополам с заведующим отделением, но зато капали часто, так что неоперирующий Манясов жил гораздо лучше своих оперирующих коллег. Ну а про спокойствие и говорить нечего, ведь на того, кто не оперирует, шишки градом не сыплются.

Родителям Кирилл вдохновенно врал – все так хорошо, что лучшего и желать нельзя, только вот по маминым пирожкам скучаю. Мама вообще готовила замечательно, а жареные во фритюре пирожки, получались у нее просто невероятными – пышными, с тонкой хрустящей корочкой и обилием сочной начинки. Подруги пытались повторить, некоторые даже наблюдали весь процесс, от замеса теста до подачи на стол, но никому не удавалось добиться желаемого результата – или тесто получится не хрустящим, или начинка будет сухой, а если все вроде сложится, то добрая половина пирожков развалится при жарке. А мама, казалось бы, готовит на автомате, под телевизор или под телефонные разговоры, а пирожки – один к одному. И никогда у мамы ни один пирожок не погиб смертью храбрых во фритюре – все благополучно дожаривались до победного конца. И на завтра ни одного не оставалось – съедались подчистую.

– Ты там особо не суетись, – советовал отец. – Твое главное дело – диссертация. Ну и публикации тоже двигай, их, как денег, много не бывает. Все остальное подождет.

С публикациями дело обстояло просто. Разумеется, никому не известный аспирант не мог пробить публикацию своей статьи в солидном научном журнале. Но в этот рай можно было въехать на чужом горбу. Точнее – ехали-то как раз на аспиранте, который номинально считался младшим соавтором, но фактически писал работу от начала до конца, а старшие товарищи только свои подписи ставили. Нужна публикация? Иди к доценту или профессору и скажи, что хочешь быть соавтором. Тебе сразу же подкинут тему и обозначат срок сдачи.

Писать научные статьи – дело несложное, нужно только руку набить, усвоить правильный алгоритм. Если усвоил, то сможешь испечь вкусный пирожок с любой начинкой, то есть сможешь качественно раскрыть любую тему, начиная с локального криогемостаза при повреждениях печени и заканчивая эндоскопической диагностикой полипов желудка. Мама, виртуозно владевшая этой наукой, выдрессировала Кирилла на первой же статье, которую он готовил для студенческого научного сборника. Восемь раз переписал – запомнил на всю жизнь. Да так запомнил, что в пример ставили.

– Учитесь у Барканского умению излагать свои мысли! – говорил чуть ли не на каждом собрании заведующий кафедрой. – Я душой отдыхаю, когда читаю его работы. Каждое слово на своем месте, все логично и без пустопорожней белиберды… Как будто не аспирант писал, а профессор!

При таких способностях Кирилл просто не мог не стать постоянным соавтором заведующего кафедрой. Вкалывал, как раб на галерах, бывало, что и засыпал за столом, используя клавиатуру вместо подушки, но зато имел втрое больше публикаций, чем другие аспиранты, а в перспективе маячила монография. Монография в соавторстве с академиком! Разве плохо? Очень даже хорошо! Опять же, расположение академика Белянчикова сделало пребывание Кирилла в аспирантуре более-менее комфортным. Попробуют чем-то нагрузить (а аспирантов и клинических ординаторов вечно чем-то грузят), а ты в ответ: «простите, но не могу – делаю срочные переводы для шефа». К шефу же с уточнениями никто не сунется – он, несмотря на свою потомственную интеллигентность, может по таким адресам послать, которые не каждый доктор филологических наук знает.