Андрей Шляхов - Доктор Смерть

– Профессоров у нас в роду хватает, – рассуждал отец во время субботних ужинов, на которые традиционно приглашались гости. – Главные врачи тоже есть. А вот с академиками беда – ни одного!

Гости сразу же предлагали тост за будущего академика Кирилла Мартыновича Барканского. И понятно, что неискренне, а только ради приличия, чтобы угодить гостеприимным хозяевам, но все равно было приятно. «А что? – думал Кирилл, наблюдая за тем, как звонко сталкивались бокалы и рюмки. – Не боги горшки обжигают! Главное, докторскую к тридцати трем защитить, а дальше все само собой покатится…».

Жизненный план был расписан как по нотам. После окончания института – ординатура, затем – аспирантура. В двадцать девять лет – защита кандидатской диссертации, а сразу после нее, за три-четыре года, делается докторская. Тут что важно? Важно тему для кандидатской выбрать с умом, такую перспективную, которая может развиться до докторской. Ну и не отвлекаться на пустяки, это уж само собой. В частности, Кирилл решил, что женится он только после защиты докторской. Тридцать три года – самый подходящий возраст для женитьбы. И не старик еще – далеко не старик! – и не сопливый младенец, плохо представляющий все сложности семейной жизни.

Считается, что учиться медицине сложно, но Кирилл особых сложностей не замечал. Он легко сдавал экзамены даже по таким трудноусвояемым предметам, как анатомия, биохимия или фармакология, не говоря уже о нервных болезнях. Иначе и быть не могло, ведь половина преподавателей знала Кирилла «еще вот такусеньким», а другая половина знала, чей он сын и что, следуя семейным традициям, он обязан учиться на отлично. Если Кирилл на экзаменах «плавал» в каких-то вопросах, то его наводили на правильный ответ или задавали вопрос полегче. А некоторые экзаменаторы, вроде заведующего кафедрой патологической анатомии Мантуро̀вского, отвечали на вопросы сами: «Так что же приводит к развитию гранулематозного воспаления?.. Верно – функциональная несостоятельность фагоцитов. Если уж не можем съесть врага, так хотя бы изолируем его…». Ну а зачем зверствовать? Во-первых, студент не может знать предмет так, как преподаватель, поскольку студенту много чего изучать приходится, а преподаватель много лет преподает одно и то же. Силы явно неравны, да и весовые категории тоже. Во-вторых, во время обучения многое вообще не запоминается – вылетает из головы сразу же после экзамена или зачета. Хорошо запоминается только то, что интересно и то, что нужно на практике. Для того, собственно, и придумали клиническую ординатуру, чтобы за два года разложить все нужные знания по полочкам. В вузе ты получаешь диплом, а в ординатуре – учишься своему ремеслу. В аспирантуре продолжаешь ему учиться (врачи вообще всю жизнь учатся, потому что наука на месте не стоит) а заодно пишешь диссертацию.

Ординатуру Кирилл проходил дома, в Ярославле, в хорошо знакомой всем студентам девятой больнице, под началом доцента кафедры госпитальной хирургии Троицкого, закадычного отцовского приятеля. Троицкий (а наедине – просто дядя Сережа) учил добросовестно – первый год брал Кирилла ассистентом чуть ли не все свои операции, а на втором году сам ассистировал ему… Изменение статусов не привело к изменению ролей. На самом деле все оставалось как прежде – наставник делал дело, а ученик стоял на подхвате. Но дядя Сережа был человеком деликатным и свою ведущую роль не выпячивал, так что к концу ординатуры Кирилл считал себя состоявшимся хирургом, пусть пока еще не корифеем, но уже не салажонком.

Он бы и аспирантуру в родных стенах прошел, да не сложилось. Тонкая интрига, выстроенная матерью ради создания места для сына, закончилась ничем – кто-то в верхах в самый последний момент все переиграл. Но у предусмотрительных родителей имелся запасной вариант – целевое место в московском центре хирургии имени академика Петровского.

– Так даже лучше, – сказал отец. – На людей посмотришь, себя покажешь, связи полезные заведешь. Кто знает как жизнь повернется? Может, после аспирантуры в Москве останешься…

– Ну уж нет! – сказала мать тоном, не допускавшим никаких возражений. – Никаких «останешься»! Что ты там будешь делать среди чужих людей? Дома, как известно, и стены помогают. Кто в Москве позаботится о том, чтобы ты скорее защитил докторскую? Да тебя там вообще ассистентом ни на одну кафедру не возьмут! Своих хватает! В лучшем случае станешь старшим лаборантом, мальчиком на побегушках.