Андрей Шляхов - Доктор Смерть

– Мы уже все обдумали, Кирюша, – взгляд матери из строгого стал ласковым. – Папа назначит тебя заведовать оперблоком. Сначала будешь «и.о.», а затем станешь полноценным заведующим. На этой должности тебе оперировать не придется, а если захочешь двинуться по административной линии, то она станет хорошим трамплином. Большинство замов по хирургии выходит из заведующих «приемниками» и оперблоками.

– Я хочу оперировать, мама, – сказал Кирилл. – Очень хочу. Это – мой шанс реабилитироваться. Я должен доказать всем, и в первую очередь самому себе, что я – хороший хирург. У меня нет более важной цели…

– Не торопись! – предостерегла мама. – Пусть все уляжется и забудется, а там, если захочешь, станешь брать операции. Начнешь с экстренных пациентов, которым не до выбора врача, а там и на плановых переключишься. Людская память короткая. Через месяц об этом перестанут судачить, а через три – забудут. Вспомни прошлогодний скандал с урологом Шихтманским из отцовской больницы. Там был аналогичный случай, только он аорту скальпелем зацепил. И кто сейчас об этом вспоминает? Главное – не опускать рук и не впадать в уныние.

В уныние Кирилл не впадал. Ему просто было обидно. Называется – захотел освоить передовой метод. И что в итоге? Уж лучше бы сидел на попе ровно и не дергался.

Ради родного сына отцу пришлось провернуть сложную комбинацию – продавить через департамент отправку на пенсию главного врача пятой поликлиники (шума было много!) и назначение на его должность заведующего оперблоком Якушкина. Тот согласился с радостью – повышение было значимым, да и возможности на новой должности открывались заманчивые.

На освободившееся место никто из больничных врачей не претендовал – потаенная суть происходящего была всем ясна и люди понимали, что Мартын Кириллович не даст спокойной жизни тому, кто посягнет на приготовленное для сына. Ввиду отсутствия желающих из числа старожилов, на заведование поставили недавно пришедшего в больницу Кирилла. Короче говоря, все прошло гладко (иначе у отца и не происходило, потому что он хорошо просчитывал ходы, не зарывался и умел быть благодарным).

– Самое сволочное в твоей работе – это план операций, – предупредил отец. – Если хочешь жить спокойно, старайся сделать так, чтобы все были довольны. Но и на шею садиться никому не позволяй, не давай никому потачки. Будь дипломатом…

Кирилл старался изо всех сил и, вроде как, получалось неплохо. Главное – втянуться в работу, выработать необходимые алгоритмы действий, а дальше все пойдет, как по маслу. К тому же и условия были благоприятными – с сыном главного врача сотрудники предпочитали ладить. Первые недели Кириллу было не до операций, но затем он начал брать по два дежурства в месяц, несмотря на то что заведующие отделениями от этой повинности были освобождены. Убивал сразу трех зайцев. Во-первых, во время дежурств делал экстренные операции, поддерживал руки в рабочем состоянии. Во-вторых, любому руководителю время от времени нужно оценивать свою работу с изнанки. Заведующий оперблоком видит одно, а хирург в операционной – другое. В-третьих, дежурства были полезны с политической, если так можно выразиться, точки зрения – смотрите, какой сознательный у нашего главного врача сын, затыкает собой дыры в графике дежурантов! Можно и иначе сказать – смотрите, какой принципиальный у нас главврач, сына-заведующего дежурить заставляет! Как ни скажи, а получается хорошо.

Ложкой дегтя в бочке меда была старшая медсестра оперблока, которая крутила амуры с прежним заведующим и была не прочь продолжить крутить их с Кириллом. Убедившись в том, что томные призывные взоры, якобы случайные касания и такая же неслучайная демонстрация прелестей, не оказывают на нового начальника никакого действия, обольстительница попробовала перейти к более решительным действиям – явилась в конце рабочего дня, заперла дверь, уселась на стол, сняла туфли, погладила опешившего Кирилла босой ногой и сказала, что хочет помочь ему «сбросить напряжение». Можно было осадить назойливую идиотку резко, по-начальственному, но Кирилл не стал этого делать – может обидеться и свалить, а лишаться толковой и деловитой старшей медсестры не хотелось. Пришлось срочно выдумывать личный кодекс, запрещавший служебные романы и торжественное обещание, данное отцу перед назначением на заведование. Отказ, который облечен в форму «хотел бы, да не могу», может огорчить, но не оскорбляет – отношения стали ровными, рабочими, а вскоре в больнице появился новый дежурант, на которого обольстительница успешно переключилась.