Нонна Беспалова - В той стране

Это подал реплику Саша. Лёд тронулся, завязался разговор. В разговоре выяснилось, что Денис, Марк и Саша вместе учились в одной математической школе. Денис после школы оказался в их скромном институте случайно – не прошёл в Физтех. Приятели Дениса тоже попали в этот институт не потому, что хотели туда попасть. Они пытались поступить на мехмат, хоть и знали, что евреев туда берут единицы, а пятый пункт в их анкетах выглядел одинаково. По их рассказам, они были откровенно завалены на экзаменах и подали документы в институт, где ещё шёл набор, им было всё равно в какой, лишь бы не угодить в армию.

Вика и Оля тоже учились с ними в одной школе, в параллельном классе. Вадим познакомился с Олей уже в институте, у них бурный «роман», они собираются пожениться. Юра – друг Дениса по Арбатскому двору. Миша в очках оказался парнем из той же матшколы. Он, несмотря на пятый пункт, всё-таки поступил на мехмат, поступил без всякой «мохнатой лапы». Миша недолго пробыл в их компании, он несколько лет ходил с ними в походы, потом, чтобы остаться на кафедре, ему пришлось вступить в партию и их пути разошлись.

Это был первый Надин вечер у костра. Денис читал Гумилёва. Они с Марком заспорили о стихотворении «Трамвай»: «Шёл я по улице незнакомой и вдруг услышал вороний грай…». Для Дениса это был сон, сбивчивый, фантастический, трагичный. Марк считал, что это образ безумной жизни сразу после революции. Надя сидела рядом с Денисом, слушала. Марк наклонился к уху Дениса.

– Ты думаешь, она что-нибудь понимает?

Это было слишком!

– Я читала Гумилёва и хорошо знаю его стихи, многие знаю наизусть, «Капитанов», «Лес»…

– Какой «лес»? Про Африку?

– Нет.

Надя победоносно посмотрела на Марка и начала читать.

– «В том лесу белесоватые стволы выступали неожиданно из мглы…»

Она остановилась, огляделась вокруг. Все смотрели на неё, Денис одобрительно улыбался. Она продолжила.

– «Из земли за корнем корень выходил, точно руки обитателей могил…»

Надя читала и видела, как у Дениса шевелятся губы: он вместе с ней шёпотом читал стихи и, когда она дошла до строчек «Я придумал это, глядя на твои косы-кольца огневеющей змеи…», Денис не выдержал, начал читать вслух с ней вместе.

– «…На твои зеленоватые глаза как персидская больная бирюза. Может быть, тот лес душа твоя…».

Они вместе громко дочитали стихотворение до конца, глядя друг на друга. Вокруг добродушно засмеялись и им поаплодировали.

Марк достал из планшета лист бумаги, миролюбиво протянул его Наде.

– Перепиши мне «Лес».

Потом они, глядя на догоравший костёр, пели какие-то песни. « Что они тогда пели? Окуджаву, конечно… «Встань пораньше…», «Всю ночь кричали петухи и шеями мотали…». Что ещё? «Ты у меня одна словно в ночи луна…», я очень любила эту песню, а теперь уже не помню, кто автор. «Всё перекаты, да перекаты…», нет, это пришло позже. «Всё что будет со мной, знаю я наперёд…», а эту песню Городницкого я люблю до сих пор. Как много они тогда вкладывали в это пение, в эти песни. Сейчас многие из них кажутся наивными, уж чересчур бесхитростными, но многие они поют до сих пор. Правда, не у всех одни и те же песни вызывают одинаковые чувства. Споры о том, что стоит вспоминать и петь, а чего не стоит, часто сопровождают теперь их пение у костра. Но песни ночью у костра – это обязательно, это – ритуал».

Надя с Викой ещё долго разговаривали. Надя узнала, что Вика с Ириной ходят в университет на лекции профессора Аверинцева по Византии, решила к ним присоединиться. И на Эйдельмана они тоже пойдут вместе, и в консерваторию на Баршая тоже. Наконец обе зазевали и забрались в палатку. Ирина уже крепко спала. Вика немного поворочалась и затихла, а Надя никак не могла уснуть. Она лежала и улыбалась. Всё получилось, она их нашла! Она нашла тех самых «своих», кого ей так не хватало, и они непременно подружатся. Теперь у неё начнётся совсем другая жизнь.

«Это так. У меня действительно началась другая жизнь. У меня появился Денис, и появилась „своя компания“, кружок друзей, полностью доверяющих друг другу». С ними можно было о чём угодно говорить, ходить в походы, шляться по Москве или сидеть в кафе, к ним можно было обратиться за помощью, просто позвонить или зайти, если тебе грустно и некуда деться. Не все из её студенческой компании стали её близкими друзьями, некоторые остались хорошими приятелями, но все они были «свои». «Свои» – вот тоже сложное понятие из тех дней. «Своих» они отличали с полуслова, а иногда и с полувзгляда. « Всё-таки мы были уникальным поколением, хотя Денис и говорит обычно, что каждое поколение – уникальное. Денис прав, но, мне кажется, ни до, ни после нас, уже не было молодых людей с такой тягой ко всему тому настоящему, что от нас пытались утаить, ко всему интересному, до чего можно было как-то дотянуться, достать с риском попасться, прочесть за одну ночь, проникнуть правдами и неправдами на „закрытые показы“ и „квартирники“, только бы увидеть, услышать, узнать. Так альпинисты высоко в горах жадно дышат, ловя кислород в разреженном воздухе ».