Андрей Храбрый - Курящие

Они замолкли, и оба потускнели. Опустились куда-то глаза, словно перестав светить… Они лежали неподвижно, молча, подобно механическим куклам, чьи аккумуляторы вовремя не получили питательное электричество. Они лежали, пока не затекли плечи, а прошло чуть менее двадцати минут.

– Ладно, пора вставать, – вяло скомандовала она и наполовину лениво сползла с кровати. – Мы опять ссыпали пепел на ковер? – Недовольно огрызнулась Маргарита, при этом видом своим она показывало ярое желание хорошенько и беспричинно вмазать.

– Видимо, – откликнулся тот, уставившись слепцом в потолок.

К ворсинкам белого ковра и в правду прилипли серые уродливые ошметки сгоревшего табака.

– Ну сколько можно портить ковер? Неужели тебе его нисколечко не жаль? Конечно же не жаль! – Не унималась Маргарита, сидя на кровати и приглушенным голосом крича куду-то в пустоту. – А кому убирать вот это все? Мне ведь теперь полдня корячится и отрывать эти дурацкие крошки от ковра!

Плечи ее от напряжения дрожали. Константин безучастно закурил и сунул сигарету жене – та молча, не задумываясь, позабыв об идеи и вкусе победы, закурила.

– Прости, зря я вспылила, – раскаивающимся тоном залепетала она несколько затяжек спустя, – из-за такого пустяка… Не знаю, что на меня нашло… Не такая уж и сложная уборка. Подумаешь, минут десять придется потратить. Что для нас теперь это крошечное время?

Как по сценарию, она виновато стукнула себя ладонью по лбу, и тогда, после незначительной задержки, Константин обхватил ее за худые плечи сзади, притянул к себе ближе… Но зажатую меж пальцев сигарету выпускать не собирался.

– Ну-ну, утешающе, ласковым и понимающим отцом прошептал тот, – пустяки, я не сержусь, ни в коем случае, а что до этого пепла… Пепел и так повсюду. И даже в наших головах.

– Точно, – обременено повторила она, обессилено опустив одну свободную руку, – пепел в наших головах. Мы настолько надышались им, что пропитались той серостью даже изнутри. И все равно продолжаем дышать им, словно без него нам не жить, словно он наделяет нас истинной силой.

Она закрутила в пальцах сигарету, со всем вниманием разглядывая ту. Как некстати, Константин нежно коснулся губами женского плеча, и она, в довольстве болтая ногами, склонила голову на бок, смущенно заулыбалась. Шелковистые волосы, ни малости не понимая в делах любви, бросились отстранять мужскую ласку прочь. Когда же женские волосы попали в рот, Константин, выпрямив спину и расправив плечи, легко держа жену за предплечье, вдруг уверенно произнес:

– Это последний раз, я не знаю, как еще обещать. Просто поверь на слово.

– Да, последний, – согласилась она и тут же продолжила курить с такой жадностью, словно все табачные заводы мира навсегда остановились и все люди мира позабыли секрет выращивания табака… – Как думаешь, нам полегчает потом? – Прожурчала она с надеждой.

– Зависит от того, что имеется в виду под «лучше».

– Опять ты со своим умничаньем! – Но съязвила она на этот раз почти что с лаской. Сигарета испускала последнюю дымку.

– Не в силах представить «потом».

– Значит, надо попробовать! Ну! Закрой глаза. Может, так будет легче представить. Я закрою, прямо сейчас. И ты давай.

И они вместе закрыли глаза, но уже несколько секунд спустя Маргарита, задергавшись, вдруг спохватилась:

– Ты закрыл?

– Да.

– Не верю, – равнодушно выдохнула та и повернулась к мужу лицом.

– Сядем друг напротив друга, так будет честно, правда?

– Слушать ветренную вьюгу… – Ни с того ни с сего протянул стихотворные строчки тот.

Уподобляясь детям, они разместились на середине кровати, откинув скомканное зимнее одеяло в сторону.

– Вот теперь закрывай глаза. Что ты чувствуешь?

– Ничего. А ты?

– Тоже ничего.... Но… Вдруг показалось, так резко кольнуло… Я подумала, что у нас не получиться бросить курить, потому как мы не знаем для чего… Потому как мы забыли о том, как живут некурящие люди. Мы… Я не знаю, как нам вспомнить свободу?

– Понятия не имею, но награду за этот болезненный и сложный путь нам точно никто не вручит. Зато после, когда мы избавимся от этой напасти, мы сможем с уверенностью и гордостью назвать самих себя героями.

– Дай мне сигареты.

Константин открыл пачку и извлек из нее сразу две, одну сунул в зубы.

– Дай же!

Маргарита остервенело вырвала и пачку, и сигареты, безжалостно поломав те. Но, несмотря всю озлобленность к куреву, как следует скомкать пачку у нее не получилось, и тогда она решительно соскочила с кровати – когда-то сексуальное женское тело нынче медленно склонялось, подобно солнцу, к закату, а дело заключалось в коже, утрачивающей здоровый блеск и будто бы пропитывающейся тленом, – и распахнула окно, едва не содрав с карниза кружевной белый тюль. Морозный воздух незамедлительно сковал обнаженные человеческие тела, вызывая неприятные мурашки. Маргарита выкинула все на улицу, и неспеша, под возгласы закрыла окно: