Людмила Волынская - Бабье лето любимой жены

– Любой ценой, это как? – с болью продолжала Лиза.

– Пусть бесится, рано или поздно, перебесится. Заикнется о разводе, а ты – ни в какую! Девица подождет, да и плюнет. Если уж она Вадима сумела окрутить, точно – не дура. А раз не дура, понимает, что ее года, ее богатство. Увидит, что толку нет, да и отстанет.

– Не до того мне сейчас, Тоня, – превозмогая душевую боль, ответила Лиза.

Ей действительно был немил белый свет. Сколько лет она готовила себя к этому, как упорно доводы рассудка возводила на пьедестал. Для чего? Чтобы все это вмиг сожглось обычной ревностью, оставив лишь жалкую горстку пепла.

– Когда станет до того, поздно будет, – настаивала Тоня. – Мы с Евгений Палычем тебя поддержим. На нас всегда можешь рассчитывать. Пусть не думает, что так просто от жены избавиться. Моду они взяли… старых жен менять на молодых. На себя бы сперва посмотрели, – воробышек снова завел свое чириканье, и по одному уже тону можно было понять, насколько сильно его самого это задевает. – Считаешь, Евгений Палыч родился подкаблучником? Знала бы ты, чего мне это стоило.

А ведь и впрямь, немалых усилий стоит удержать при себе такого красавца и умницу, если в тебе росту всего-то метр с кепкой. Знал бы кто, как с этим метром в жизни приходится. Здесь уж никакая кепка не поможет. Здесь рассчитывать можно лишь на то, что под кепкой имеется. И джинсы эти да кроссовки, которые всю жизнь терпеть не могла, таскала она до сих пор, чтобы казаться моложе. И дружбу эту с Вадимом да Лизой именно она своему мужу навязала. Ненавязчиво так навязала. Сама же ее и поддерживала. А все, почему? Да потому, что такой дуры, как Лиза, свет не видывал. А зачем, спрашивается, ум человеку, родившемуся с золотой ложкой во рту? Живи и радуйся. Вздыхал по ней Евгений Палыч, еще как вздыхал. Одно дело – своя приевшаяся говядина, и совсем другое – телятинка, притом, чужая. Вадим тоже видел, но молчал. Тоне же приходилось выбирать из двух зол меньшее – либо на стороне ее ненаглядный погуливать будет, либо у нее на глазах. На глазах спокойнее. Во-первых, какие-то недостатки при тесном общении и сами открываются. Во-вторых, на глазах далеко не загуляет – комплимент бросит, ручку поцелует, глазами разденет, только и всего. Да Лиза и не понимала ничего. Кроме мужа она вообще никого не замечала. Была бы поумнее, себя бы холила. Самой стараться надо, раз природа красотой не наградила, только и того, что не косая да не кривая. Но Тоне это даже на руку было.

Вот так всю жизнь и приспосабливалась Тоня – то одну общую с мужем подругу заводила, то другую. В молодые годы ее сознание постоянно подогревалось пламенем жертвенности во имя любви к детям и сохранения семейного очага. Когда же повзрослевшие дети упорхнули из родительского гнезда, для нее этот вопрос встал еще острее – теперь уж и детьми не привяжешь, а внуков еще не было. Останься она теперь одна, шансы вновь создать семью были бы невелики. И она изо всех сил принялась создавать вокруг мужа ореол приятной жизни. Так удачно все шло. Они с мужем успели привязаться к чете Главацких. А сейчас Вадим еще неизвестно какую штучку может привести. Там, чего доброго, и подруги подтянутся. Вчерашняя новость закрутила в ее душе такой карамболь, что ноги сами ее сюда привели. С одной стороны, не терпелось хлестануть любимицу фортуны тем же по тому же месту, с другой стороны, ничто человеческое ей было не чуждо, в том числе и жалость. Жена Евгения Павловича тотчас перешла к прозе жизни.

– Ты хоть знаешь, что они сегодня пятилетие фирмы отмечают? – спросила она, сообразив, что бедняжка ни о чем не догадывалась. – Они в «Чайке» гулять будут. Вадим и Евгений Палыча пригласил.

– Где это? – тщетно пытаясь вспомнить, спросила Лиза.

– В вашем районе возле озера. Вы же там сорокалетие Вадима отмечали, – поспешила напомнить Тоня.

«Да, да, – вспомнила Лиза, – действительно, отмечали». А потом узнали, что отмечать сорокалетие – плохая примета. С тех пор она постоянно пыталась вычеркнуть из памяти и этот факт, и эту дату, словно это могло уберечь Вадима от неведомого зла. И озеро это ей не нравилось. Зловещее, заросшее камышом.

– Вот ты и пойди туда сегодня. Пусть в глаза тебе посмотрит, заодно сама во всем убедишься. А не посмеешь, эта девица посмеет твое место занять, не сомневайся, – вела свое Антонина.

– Легко сказать, – беспомощно ответила Лиза.– Представляешь, как это будет выглядеть?

– Конец света наступит, – бесстрастным тоном отчеканила Тоня.