Людмила Волынская - Бабье лето любимой жены

Вот и сейчас Тоня не сдержалась:

– Непонятно? – в свою очередь уставилась она на Лизу. – Машину нашу видела? Если Евгений Палыч засечет меня здесь, все! Пиши пропало. Я ему пообещала вчера, что ни-ни. А с ним тоже, знаешь, такие номера не проходят.

– Погоди, – перебила ее Лиза.

В другое время она, может, и послушала бы это чириканье, но сейчас ей не терпелось увидеть сына.

– Поехали к нам, – предложила она, закинув на плечо сумку. – Сережа сегодня приехал. Вадим поздно вернется. Вот и поговорим. У меня еды полон холодильник. Поехали, а? – со слабой надеждой повторила она.

– Нет, Лизонька, – с виноватым видом ответила Тоня, – не знаю, может, зря я это затеяла, – добавила она, нервно вертя большим и средним пальцами левой руки обручальное кольцо.

Все больше раздражаясь этим «топтанием на месте», Лиза нетерпеливо спросила:

– Не пришла бы ты сюда зря. Что случилось?

– У тебя спросить надо, – вырвалось у приятельницы. Взяв себя в руки, она спокойнее добавила: – Вы нам как родные. Ну, что мне делать? Скажу – плохо будет, а не скажу – ничем хорошим все равно не кончится. Мы с Евгений Палычем вчера весь вечер говорили. Я сейчас прямо как на иголках.

– Вижу, – кивнула Лиза. – Теперь уж и я как на иголках по твоей милости. Что случилось, можешь объяснить?

– Нет, сперва ты скажи, как у вас с Вадимом сейчас, нормально?

При упоминании о муже у Лизы неприятно сжалось сердце.

– Что значит, нормально? – нервно поправила она съехавшую с плеча сумку. – Живем, как видишь, и разводиться не собираемся. Значит, нормально.

– Тогда и говорить не о чем.

Заложив руки за спину, Тоня подытожила свои слова резким кивком.

– Спасибо, – с укором сказала Лиза. – Не зря ты это затеяла. И обрадовала, и успокоила.

– А потому, что врать не надо, – бросила с вызовом Антонина.

– А чего ты хотела? В любви друг другу не признаемся, но и ругаться нам вроде не из-за чего.

– И где твой муж сейчас, ты, конечно, тоже знаешь? – въедливо продолжала Тоня.

– На работе, – с напускной уверенностью ответила Лиза.

– А ну пойди-ка ты сейчас на эту работу, – по-боевому растопырил крылья воробышек. – Что за человек? Ты ей в лицо плюй, а она тебе – божья роса. В ресторане сегодня твой Вадим работать будет, – при этом она вскинула руку и бросила взгляд на часы, – уже, наверно, начал.

Вот сейчас Лиза действительно почувствовала, что плюнули, да не в лицо, а прямо в душу.

– Не впервые. Не все такие подкаблучники, как твой Евгений Палыч, – ввернула-таки она. – Да и надо оно мне?..

Не выдержав, она отвернулась и смахнула с ресниц предательскую слезу. Умела Тоня душу наизнанку вывернуть, что свою, что чужую.

– Так-то лучше, – грустно вздохнул воробышек и снова стал тихим и пушистым. – В том-то и дело, что не впервые. Ладно бы ты меня не знала, могла бы обижаться. Думаешь, выкини мой зять такое, я бы дочери не сказала?

– Да что случилось? – расстроенно спросила Лиза. – Если только ресторан, так и пусть. Сама знаешь, как у них сейчас. Хочется людям обсудить дела в приятной компании. Кто себе откажет?

– Не только ресторан, – чирикнул воробышек. – Я тебе говорю затем, чтобы ты была бдительнее. Вчера мой Евгений Палыч к Вадиму зашел, а у него девка какая-то на шее повисла. И красивая, Лиза, заметь. Глаз не оторвать! Он попытался было Вадиму глаза открыть, но Вадим и слушать не стал. Там у них, видно, серьезно закрутилось. Да,… – с озадаченным видом покачивала головой Тоня, исподволь наблюдая за Лизой, – раз уж Евгений Палыч сказал, значит, так оно и есть. Он у меня не из болтливых, сама знаешь.

Лиза слушала, но слова эти странно, словно издалека, понемногу доходили до ее сознания. Теперь уж она не думала о том, как выглядеть да что ответить. Она не представляла, что делать, куда идти. За что ухватиться, в конце концов? Боль мощно придавила ее мысли и чувства. Какое-то время она молча смотрела себе под ноги, потом перевела полный собачьей тоски взгляд на Тоню. Далее взгляд ее устремился вдаль, словно искал там ответ на вопрос – как быть? Отчаянно искал и не находил.

– Лучше все-таки знать правду, – тихо чирикнул воробышек, пытаясь хоть так поддержать несчастную женщину. Сам-то он прекрасно знал, что даже половину этой правды не рискнул открыть. Хотел, но не осмелился. В конце концов, пусть сами разбираются.

– Зачем?… – с болью спросила Лиза.

– Что значит, зачем? – возмутился воробышек. – Ты сейчас не о нем думай. О себе и о сыне подумай. Тебе сохранить семью надо. Любой ценой сохранить.