Эльвира Абдулова - Родные узы

Люсина дорога к счастью была сложной и извилистой. Именно в зрелые годы она стала говорить о себе как о счастливом человеке: все у нее было, жила, как хотела, и ни в чем себе не отказывала, естественно, в пределах разумного. На заводе ее продвигали: боевой характер пригодился особенно, если в ее подчинении находился десяток мужчин и несколько женщин. Асенька маленькой видела этот завод и ужасалась: ни одного зеленого деревца, кругом нефть, мазут и резервуары. Ей было некрасиво и неуютно. Мама прибегала на работу, одетая с иголочки, переодевалась в более подходящую одежду и дальше была весь день начальником небольшого участка. Все ее боевые навыки, твердость и непримиримость пришлись как нельзя кстати. Замысел Божий был именно таков. Домой она возвращалась не одна, с ней приходили бумаги, ведомости, деревянные счеты, Ася помнила ночные звонки, мамину строгость и тайное удовольствие: ей нравилось, что без нее не справляются, она любила чувствовать свою значимость.

До Асиного отца она предпринимала еще пару попыток создать семью. Первый раз сразу после техникума, второй раз через пару лет, но все неудачно. Окружающим она жаловалась на то, что родители ее не понимают, а она очень хочет жить самостоятельно, потому и выпархивает из отчего дома. Подробностей тех историй Ася не знала, да и неважно ей было это вообще. Третья попытка тоже оказалась с несчастным концом. По рассказам Наты, отец маму очень любил. Он был человеком сильным и вместе с тем очень спокойным, уравновешенным – он явился тем самым гранитным берегом, что сковал бурное течение непокорной реки. Да и здесь счастье было недолгим. У отца обнаружились проблемы с почкам; он ушел, не дожив до первого дня рождения дочери.

Все, что помнила Асенька из хорошего, были те времена, когда сестры сохраняли видимость теплых отношений, съезжались на выходные к родителям, отмечали вместе праздники. Муж Наты из командировок привез Асеньке однажды красивые кожаные босоножки карамельного цвета – она и сейчас помнит, как они пахли, какая мягкая была у них подошва, как она гнулась и как они не походили на все то, что носили другие девочки. Таким же таинственным образом – задавать вопросы о том, куда едет дядя, было нельзя – у Аси иногда появлялись импортные игрушки и книги. Чтобы Ася не забывала, кого нужно благодарить, мама всегда вносила ясность в суть дела: да, привез вещи он, но заплатила за все она, мама, так что подарок в полной мере можно не связывать с Натой и ее мужем. Асеньке все это было не нужно, она радовалась и благодарила, но не удивлялась: с раннего детства знала, что после встречи, которую Ася очень ждала, всегда будут мамины комментарии, обидные слова в ее, Асин, адрес («Ну что ты к ней все время лезешь!) и жалобы подругам на хитрую и жадную сестру.

Люся видела сходство Наты с ее матерью, Евдокией Алексеевной – невооруженным глазом это мог заметить каждый. Для нее, как и для бабушки Дуси, был один маяк, рассылающий свет в темное туманное небо. Этим маяком был, конечно, ее муж. Мама, живущая во вдовстве, но не обделенная мужским вниманием, гордилась своей самостоятельностью и свободой, но вместе с тем, при случае, жаловалась на трудную жизнь матери-одиночки. Ната же обсуждала покупку нового пальто с мужем, с ним же советовалась о том, какие ей лучше выбрать сапоги, куда семье лучше съездить на следующее лето, какие обои выбрать для спальни. Мама злобно хихикала: без мужа сестра не может сделать и шага. В голове юной Аси две картинки не сходились, не образовывали единого целого. Добротно одетая Ната в окружении мужа и сыновей в своем уютном доме закабаленной женщиной не казалась. У нее Ася научилась, как нужно ухаживать за паркетом, как печь торты, гладить мужские рубашки и складывать на зиму летнюю обувь в коробки. Именно она научила Асю, какую музыку нужно слушать и какие журналы стоит читать. Сердце маленькой девочки разрывалось от любви к обеим сестрам. Выбор делать она не хотела. Больше всего на свете ей хотелось одного: чтобы все жили в дружбе и согласии, понимали и любили друг друга. Их дом, состоявший из двух женщин, казался ей хрупким и ненадежным: только рядом с бабушкой, дедушкой и тетиной семьей она ощущала себя по-настоящему счастливой и защищенной.

Когда Асе пошел седьмой год, мама решила срочно съезжаться. Дочке было пора идти в школу, а кто будет за ней присматривать, если она весь день на работе? От мужа ей достался небольшой домик в окружении крошечного садика, а пожилые родители со дня на день ожидали переселения в благоустроенную квартиру, которую им давало государство. Мама затеяла сложный тройной обмен, долгий и муторный. Пришлось подключать всех знакомых, готовить какие-то бумаги, их все время не хватало, искать всесильного человека в исполкоме, потом в райжилотделе, который и оказался главным винтом этого дела. Мама добилась того, чего хотела. В их маленький домик переехал какой-то мужчина, жаждущий одиночества, в новую дедушкину двушку – его сестра и мать, мешавшие его счастью. Бабушка, дедушка, вместе с Асей и мамой зажили в большой благоустроенной трехкомнатной квартире на первом этаже с горячей водой и двумя просторными балконами. Один из них был переоборудован дедушкой в мастерскую, на втором дедушка соорудил шкафчики, в которых бабушка хранила все запасы солений и варенья на долгую зиму и весну. Тот балкон с инструментами, любимый дедом, смотрел прямиком на зеленый гараж, где к тому времени, кажется, уже обитал желтый ушастый «Запорожец». Горбатого списали в связи с возрастом, и в прежнюю конюшню встал новый забавный конь. Когда он разбегался, стоял такой шум, что Ася узнавала о его появлении заранее. Ей казалось, что горбатого она любила больше. Потом, с возрастом, поняла, откуда проистекает ее симпатия к немецкому сородичу «Запорожца» – жуку «Фольксвагену».