Георгий Ланской - На расстоянии звездопада

В больнице, куда она явилась с тайной надеждой, особо не порадовали. Опухоль оказалась злокачественной, но ситуация была отнюдь не безнадежной.

– И чего ты так всполошилась? – ласково спросила Шишкина. – Сейчас все лечат, если не запускать. А у тебя все еще не так плачевно.

– Боялась, что грудь отрежут, – призналась Ульяна. – На работе бы тыкали пальцем: вот, мол, инвалидка идет.

– Тоже мне проблема, – фыркнула Ольга Анатольевна. – За грудь боялась, а сдохнуть нет?.. Ладно, речь, собственно, не об этом. Я тебе вот что скажу: операцию тебе могут и у нас сделать, тем более, что и оборудование, и опыт имеется, слава богу, но я бы все-таки советовала тебе Израиль. Народу меньше, конфиденциальность… У нас вроде и охрана, и прочие люксы, но журналюги везде лезут. Вчера одного вытолкали буквально взашей. А тебе покой нужен. Особенно после всего, что ты пережила… У меня есть чудная девочка в израильской клинике, отличный врач. Если хочешь, я прямо сейчас договорюсь?

Ульяна помолчала, а потом сказала:

– Хочу. Договаривайтесь.

Обрадованная Ольга Анатольевна тут же позвонила чудной девочке и стала «договариваться», хохотала раскатистым басом в трубку, щебетала воробушком, и обволакивающе журчала, умоляя помочь опороченной звезде – «и, Розочка, солнце мое, только чтобы все было конфиденциально, а то натерпелась, бедолажка…»

Ульяна слушала и улыбалась бессмысленной стеклянной улыбкой. Бомба внутри все тикала, но сейчас, казалось, в отлаженном механизме разрушения, почуялся сбой.

Возможно, ее утешил прогноз. Возможно, бальзамом на рану пролилась разоблачительная передача, которую отснял Черский, после которой Пяткову пришлось долго извиняться перед зрителями и уверять, что собранные ими деньги действительно предназначались Некрасовой, просто их не успели передать, ведь не был известен точный адрес клиники. Ульяна поразилась, что при всем этом Пятков умудрился угадать, что ей предложат лечение именно в Израиле.

Черский выловил ее перед походом в клинику и заставил дать развернутое интервью, в котором Ульяна отказалась от помощи зрителей, поблагодарила за проявленное милосердие, а вырученные деньги попросила передать в детский благотворительный фонд.

После ее заявления, вышедшего в прайм-тайм, деваться Пяткову было некуда. Черский сообщил, что деньги отправились по нужному адресу.

– Все? – спросила Ульяна.

– Сильно сомневаюсь. Ты что, вчера родилась? – фыркнул в трубку Егор. – Естественно, кто-то отслюнявил себе в карман. Но, во всяком случае, это больше, чем ничего.

– Очень мило, – вздохнула Ульяна.

– Надеюсь, ты довольна?

– Более чем, хотя в моем положении это не так-то просто.

– Не дрейфь, старуха, прорвемся. Ты главное, выздоравливай, а место под солнцем мы тебе всегда найдем! – хохотнул Егор и отключился.

Конечно, его слова не могли не приободрить. Но Ульяна очень хорошо знала цену телевизионным обещаниям. На место выпавшего из обоймы прибегала сотня молодых, ретивых, готовых рвать глотки без всякой жалости. А какой она будет после курса химиотерапии? После операции? Не факт, что так же хороша, если, к тому же не останется без груди.

Отряд не заметит потери бойца…

Лерка на звонки не отвечала: верный признак, что находилась на съемках. Оставив ей сообщение на голосовой почте, Ульяна поехала домой, чувствуя, как на нее снова накатывает тоска. Телевизионный сезон должен был вот-вот начаться. Уже вовсю снимали разные проекты, а более-менее рейтинговые ведущие были невероятно заняты.

Работать Ульяне, в общем-то, не хотелось, не до того. Однако перед отъездом ей очень хотелось хотя бы мимолетной поддержки от своих, перед кем не надо было держать спину ровно. Но все свои были заняты, и даже Вадик, не скрывающий радости от ее возвращения, озабоченно выбирал время в своем жестком графике, чтобы просто встретиться за чашечкой кофе. Единственными, кто не оставлял ее в покое были журналисты, с их гнетущей бесцеремонностью, желанием копаться в грязном белье до собственного изнеможения.

Ее пугала операция, пугала химиотерапия, выпадающие волосы, тошнота и прочие ужасы, о которых читала в интернете, но лучше было отрубить все одним махом, избавиться и выкорчевать проблему, а там заживет, зарастет, если Бог даст… Вот только даже проводить ее в аэропорт оказалось некому. Из углов пыльными лицами смотрела пустота.

Нет уж, скорее, скорее прочь…

Ульяна уже почти собралась, когда в дверь позвонили. Она, не глядя в глазок, дернула задвижку. Без звонка от консьержа могли прийти только свои, вписанные в особый список, давно примелькавшиеся, или соседи, поэтому она нисколько не беспокоилась.