Ирина Ребони - День Правды

– Зачем тогда поженились?

Антонина Петровна тяжело вздохнула:

– Зачем она выходила замуж, не знаю. А он, думаю, женился на ней потому, что она чем-то напоминает Маргошку. Но Маргошка была веселой и легкой, а эта замкнутая и недоброжелательная. К тому же, похоже, не может иметь детей, а для Виктора это очень важно. Вряд ли они долго протянут вместе, – без всякого сожаления закончила она.

Мне так не казалось. Судя по всему, Тамара хочет быть здесь хозяйкой и разводиться не собирается. А Виктор? Про него я ничего не могла сказать. Он был для меня как закрытая книга, или как «черный ящик», или как тихий омут, в котором неизвестно что водится. Он всегда выглядит невозмутимо, но это не значит, что и внутри у него так же спокойно. Скорее, наоборот, на собственном опыте не раз в этом убеждалась. Однако в свете наших проблем его отношение к Тамаре весьма интересно. Допустим, они собираются разводиться или хотя бы задумываются об этом, тогда для Тамары очень важно, чтобы к моменту развода Виктор получил наследство.

– У них есть брачный договор? – спросила я.

Оказывается, Антонина Петровна этого не знала. А жаль. Вообще она меня удивляет. В ней непостижимым образом уживаются расчетливость и легкомыслие. В конце концов, я решила, что неплохо бы прощупать Виктора насчет его отношения к жене. Конечно, я заметила, как он на меня смотрит и как при этом в его броне появляется маленькая трещинка. Впрочем, это ни о чем не говорит. Даже самые любящие и преданные мужья могут совершенно бескорыстно пялиться на других женщин.

– Думаешь, Тамарка хочет сначала угробить меня, а потом оттяпать у Виктора половину наследства? – обеспокоено спросила Антонина Петровна. – Вижу ведь, что она мужа не любит, а не уходит. Значит, так и есть!

Антонина Петровна нервно забегала по комнате, и я постаралась ее успокоить, но вышло крайне неудачно:

– Тут и без нее прямых наследников хватает.

– О боже! – воскликнула моя подопечная и плюхнулась на стул. – Но мы обязательно найдем злодея!

Я была настроена не так оптимистично и обратилась к ней:

– Обещайте, что если случится что-нибудь подозрительное, вы немедленно уедете отсюда.

– Я никуда не уеду, – устало отозвалась она, – но обещаю, что в тот же миг выставлю всю честную компанию за дверь, хоть это будет выглядеть крайне невежливо.

– Лучше быть невежливой, чем мертвой, – резонно заметила я.

В это время раздался стук в дверь Антонины Петровны, потом в мою. Я крикнула, что открыто, и в комнату вошел Виктор. На нем был смокинг и белая рубашка с бабочкой. Выглядел он просто потрясающе, да еще улыбнулся, чего до сих пор мне видеть не приходилось.

– Вы обе просто великолепны, глаз не отвести! – воскликнул он. – Даже не знаю, кто краше.

Антонина Петровна рассмеялась:

– Ох, лицемер! Ну да ладно, прощаю. Все уже собрались?

– Да, ждут только вас.

Вслед за Виктором мы направились в столовую. Я по пути пыталась привести себя не только в боевое состояние, но и в хорошее настроение, а последнее было не так-то просто. Слишком свежи еще были воспоминания о вчерашнем обеде. Неужели Тамара будет опять ко мне цепляться? Лучше бы меня посадили подальше от нее, хотя и Вера Ивановна не лучше.

Виктор распахнул дверь в столовую, и Антонина Петровна первой вошла туда, затем я и Виктор. Послышались приветствия. Я окинула взглядом стол. Все сидели на прежних местах, но появились и новые гости. Рядом с моим пустым стулом сидела пара, видимо, Володя с Леной, напротив – худощавый мужчина с черными волосами до плеч, сразу понятно, что художник, впрочем, обошелся без бороды и усов. Он вскочил и воскликнул, обращаясь ко мне:

– Какая редкая красота! Я обязательно должен написать ваш портрет! Надеюсь, вы не возражаете?

– Возражаю, – кратко ответила я и направилась к своему месту.

Эдик предупредительно отодвинул мне стул.

– Привет! Решила свести с ума мужскую половину человечества? – тихо спросил он.

Похоже, Антонина Петровна правильно всё рассчитала. Трудно представить более эффектный выход.

– А ты уполномочен говорить от всей половины? – лениво осведомилась я.

Эдик нервно усмехнулся:

– Во всяком случае, за присутствующих ручаюсь.

Тем временем художник оправился от потрясения, вызванного моим появлением, а еще больше отказом позировать ему и обратился к Эдику:

– Эд, познакомь меня с прекрасной незнакомкой.

Антонина Петровна, оценив ситуацию, представила меня:

– Это Катя, моя помощница: медсестра и секретарь-референт.