Леонид Левинзон - Дети Пушкина

– Бидолага, – вздохнула Настя и поднялась, – колы б вин у нашему будинку жив…

– Кто, чёрт?

– Тьфу на тэбэ! Та ж еврэй! Я б його спытала. А по правди, – упёрлась руками в бока и подозрительно посмотрела, – твоему Фомычу вириты… Балаболка вин. И пьяныця, якых пошукаты.

– Да я сам видал, – возмутился дядя Костя, – хватает и тащит! Истинный крест, тащит! Вот давай завтра вместе подывимся?

– Трэба дуже, – фыркнула Настя, – що, в мэнэ своих справ мало? – И убежала в дом.

Дядя Костя только сожалеючи вслед посмотрел. И тут же переключился на другого собеседника, чернявого и небольшого роста, как раз из народа, представителей которого бросают в Полежаевское болото.

– Драстуйтэ, Яша!

Но серьёзный Яша с чубом был нерасположен к разговорам и, видимо, не подозревал о возможной своей участи – а ведь кто знает, крикнет ли такой легко обижающийся дядя Костя в ответственный момент. Яша вообще не верил в предрассудки, был человек военный, нездешний, и приехавший с женой в свой законный отпуск к её старикам. Еле кивнув, мол заметил, он прошёл дальше, твёрдо ступая босыми ногами. Надо тут сказать, что Яша по Коростыню ходил босиком принципиально, а на уговоры жены, что люди засмеют, внимания не обращал. Вот и сейчас, сказав весомо:

– Тоже мне Коростень, я в Саратове учился!

Он вышел наружу и, миновав дядю Костю, направился на рекогносцировку к кинотеатру «Жовтень».

– Шоб тебя черти взяли! – Пожелал ему всё знающий дядя Костя. – Ишь, мисто наше ему не нравится.

Но Яша, конечно, не услышал. Почти строевым шагом он быстро удалялся, напевая про себя одесскую блатную песенку:

– Мне каждая собака здесь знакома, когда по Дерибасовской идёшь…

На самом деле Яша в Одессе никогда не бывал, но песенка ему очень нравилась. Заливисто свистнув, он спугнул бродячего пса и свернул, что б было ближе, через парк, где плакучие ивы грустно опустили плакучие ветви долу, скрывая от нескромных взглядов занятые скамейки. Яша только грустно вздохнул – сам он женился ещё в училище, и сейчас сыну было шесть лет. В прошлом году он его чуть не потерял в лесу, задумался, а когда обернулся, было поздно. Пришлось поднимать роту – пропажа нашлась быстро, но жена устроила такое… В общем, рано женился. На Красноармейскую Яша пролез через дырку в заборе и разочарованно вздохнул: во весь фасад кинотеатра колыхалась от ветра ткань гигантской рекламы нового фильма «Наш дорогой Никита Сергеевич». Чуть ниже виднелась гордая надпись: «Принимаются только коллективные заявки»

А тем временем из подъезда вышел ещё персонаж: низенький старичок с живыми голубыми глазами. Одной рукой он тянул за собой упирающегося внука:

– Не хочу, деда… – Плаксиво тянул внук.

В другой руке в крепко завязанной сверху кошёлке смирно сидела курица.

– К рэзнику, Моисей Абрамович? – Проявляя осведомлённость, утвердительно поинтересовался дядя Костя.

– Да. Вот, неслух! – Внук вырвался, набрал скорость, и исчез за углом.

– Вы завтра поосторожнее, – предупредил дядя Костя.

– Почему? – Забеспокоился старичок. – Ожидается что-то? Константин Иванович, вы скажите, вы что-то знаете?

– Погода погана, ураган, – нашёлся дядя Костя.

– Ураган? – Пробормотал старичок. Вздохнул и пошёл со своей курицей.

Внук настороженно поглядывал за ним со стороны детской площадки, укрывшись по всем правилам военного искусства зелёных – недавно созданной организации. Они даже побили одного мальчика, за то, что сломал ветку. Но дед исчез с поля зрения и внук облегчённо поднялся. Он никак не понимал, почему курицу надо покупать не в магазине, а на базаре, держать в ванной, что б она там ходила и кричала, а потом нести её к этому противному резнику в клеёнчатом блестящем фартуке на край города. Хотя именно на базар ходить было интересно, один раз он даже видел там цыган – большой бородач шёл в толпе цветасто одетых женщин, молча и важно указывал толстым пальцем на ряд, немедленно начинался визг, крик, потом становилась видна ошарашенная крестьянка, бессмысленно переводящая взгляд с мелочи в руке на остатки своего товара.

– Что же ты, Алёша! – Крикнул дядя Костя вернувшемуся мальчику. – Деда забижаешь?

– Я не обижаю.

– А кто это, интересно, только зараз ему сказал «Хочу на танцы», и потом утик?

Мальчик терпеливо рассматривал свои сандалии.

– Смотри, черт заберёт!

– Чертей не бывает, – проглатывая букву «р», сказал мальчик.

– Ишь, який разумник! – Возмутился дядя Костя. – Ну, добрэ, иди…