Юрий Горюхин - Пазл

– Так это же почти Китай с Монголией! По тем временам – два месяца пути!

– Два месяца! Мы Женьку только после окончания всей Гражданской войны увидели. Вот когда настало время первого кавалера ордена Красного Знамени Василия Константиновича Блюхера вспомнить, на улице которого мы теперь проживаем. Познакомился с ним Евгений, в Красную армию вступил, а заодно и в большевистскую партию. В Иркутске они колчаковский эшелон с золотом под свою охрану взяли (правда, до них кто его только уже под охрану не брал, благо золота было столько, что и Антанте, и белочехам, и большевикам хватило). Потом в Дальневосточной республике Блюхер вручил Евгению мандат агитатора по выдвижению Блюхера в Учредительное собрание – тогда тоже все было как обычно. У Евгения много чего еще было, но пусть он сам тебе все расскажет, зачем мне его жизнь своими словами искажать?

– А сестру Ксению дед Женя нашел? – не унимаюсь.

– Нашел… Их поезд в восемнадцати километрах от Нерчинска тогда стоял, комиссар Николай Иванович Сперанский, добрый человек, дал ему самого быстрого коня, но Евгений все равно чуть догнал свой эшелон. Но повидался со всеми, всех троих – Ксению, мужа ее, ребенка ихнего – в одной могиле похоронили. Татьяна! Таня, голубушка…

Но Татьяна Александровна уже сама несла в подрагивающих руках блюдечко с рюмкой кагора. – Юрочка, ты после Нового года приходи, нам отдыхать пора.

Все кругом только и говорили: «Новый год – Новый год, Дед Мороз – Дед Мороз, Снегурочка – Снегурочка, подарки…» Новый год я благополучно проспал. Первого января пришел Дед Мороз, стал говорить глупости низким женским голосом и беспрерывно стучать палкой по полу. Снегурочка тоже пришла и стала пищать такие же глупости, что и Дед Мороз, но палкой не стучала – разводила руками в пушистых варежках. Подарки нам с сестренкой дали одинаковые: два шелестящих целлофановых кулька конфет с мандаринами. Наташка высыпала свой кулек себе в кроватку и стала кидаться в меня карамельками. Быстро набив карманы леденцами, я решил, что достаточно поиграл с сестренкой, и пошел поздравлять с Новым годом прадеда Константина Ивановича.

Дверь в квартиру прадедушки и прабабушки была открыта. Кругом бесшумно передвигались какие-то непраздничные люди и тихо переговаривались вполголоса. Увидал колыхнувшийся подол прабабушки, ухватился цепкой ручонкой:

– Кто это, прабабуля? Чего они тут ходят? Я прадедушке леденцов принес Наташкиных, пусть он мне про деда Сашу и бабу Аню рассказывает.

Татьяна Александровна отцепила меня от подола, взяла за руку и увела в кухню:

– Уснул дед Константин, да и что там рассказывать: Сашенька в войну погиб, вон Валерий его твоему отцу помогает дверь снимать. Анечка замуж вышла за генерала Стышнева, это тот, который руководит Валерием и Александром, – прабабушка что-то смахнула с ресниц, открыла скрипучую дверку буфета, достала печать из резного хрусталя и положила мне в руку, – Константин Иванович тебе просил передать. Иди, Юрочка, домой, к маме.

Потом времена года замельтешат велосипедными спицами, я проживу недлинные сорок лет, 28 февраля мне подарят несколько ненужных безделушек, потому что на вопрос, сколько мне лет, я буду устало отмахиваться рукой. А скучным вечером, перелистывая семейный фотоальбом, переверну фотографию маленького старичка со всклокоченной бородкой и прочту на обороте, что это Константин Иванович Горюхин, почивший 1 января 1969 года в возрасте 99 лет. Положу фотоальбом на старенький стол, рядом с исписанной корявым почерком линованной тетрадью. Подойду к высокому массивному буфету. Не спеша открою дверку, прислушиваясь к приятному скрипу. Налью рюмку сладкого церковного вина. Достану с верхней полки печать из резного хрусталя. Взвешу на ладони – тяжеленькая. Собственно, вот и все…

Крякнул старинный буфет прадедушки и прабабушки, растворилась его скрипучая дверка, но вместо того чтобы по дедовскому обычаю налить себе рюмочку приторного, как церковная свечка, кагора, взял я связку кованых ключиков и стал бессмысленно открывать и закрывать различные ящички. Много добра скопилось за два века: пробки, флакончики, кулечки, фантики, тетрадки в клеенчатых обложках: «Расходы за 1966 год», «Расходы за 1967 год», «Расходы за…», «Егорке». Обомлел. Мне, что ли? Ящичек закрыл, тетрадку раскрыл, сел на гнутый, такой же древний и скрипучий, как буфет, стул, включил лампочку электрическую энергосберегающую, стал читать.