Ирина Мартова - Своя правда

Соня, грустно улыбнувшись, взглянула на хмурую сестру.

– Ну, что, Верунь? Как жить-то дальше станем?

– Чего ты веселишься? – возмутилась Вера. – Не вижу поводов для радости.

– Не знаю, – Софья пожала плечами. – Ночь прошла, день наступил. Жизнь продолжается. Сколько можно слезы лить?

– И правда, совсем рассвело, – Вера задумчиво посмотрела в окно.

– Угу. Новый день, новые радости, – Соня покрутила головой, словно пыталась прогнать дурные воспоминания.

– Новые проблемы и новые загадки, – подхватила Вера. – Не забывай, проблемы только начинаются.

– Проблемы? Какие?

– А такие, – младшая сестра недоверчиво прищурилась. – Ты что, действительно собираешься молчать? У мамы ничего не спросишь? Будешь делать вид, будто ничего не знаешь?

– Я действительно ничего не скажу маме. И тебе не советую. Зачем? Какая разница, кто мы, откуда, почему нас усыновили. Во-первых, я в это не очень верю. Во-вторых, я маму люблю, и папу очень любила. И точно знаю, они меня тоже любили всегда. Поэтому не собираюсь проводить дознание. Не надо, Вера, лишних волнений и нервов. Мама в таком возрасте уже, когда плохие новости дорого стоят, понимаешь? Давай ничего не станем выяснять, а? Просто будем жить, как жили…

– Как это? – Вера изумленно округлила глаза. – Как это не будем? Ты в своем уме? Станем жить, не глядя друг другу в глаза? Ну, уж нет… – Она нетерпеливо взмахнула рукой. – Я обязательно хочу спросить у мамы, почему нам ничего не сказали, почему молчали всю жизнь, и кто наши настоящие родители…

– Не стоит, – жестко перебила Софья сестру. – Не надо будоражить нашу жизнь. Сама подумай: тебе – тридцать, мне – тридцать три, и все эти годы наши родители о нас заботились. Любили. Учили нас. Обували, одевали. Посмотри: мы с тобой блондинки, и мама наша блондинка. Мы даже в этом похожи. Зачем какие-то знания о чужих людях, просто нас родивших. Очень глупо и жестоко по отношению к маме.

Вера упрямо молчала. По ее сдвинутым бровям и сердитому выражению лица Соня поняла, что сестра с ней не согласна.

– Помни, Вера, каждый выбирает сам. И свою дорогу, и свои убеждения, и свои поступки. Я, например, не хочу участвовать в этом цирке. Я вообще предпочла бы ничего не знать, потому что мне абсолютно все равно, кто меня родил и почему отказался. Для меня важнее сохранить здоровье женщине, которую я всю жизнь называю мамой, а моя дочь Катя – бабушкой. – Она опустила голову и хлопнула ладонью по столу. – В общем, так. Я буду молчать. А ты как хочешь. Тебя же не остановишь, ты как бульдозер, все сметаешь на своем пути. Только помни о последствиях. И не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Соня, допив чай, вышла из кухни, а Вера еще долго сидела за столом, подперев ладошкой щеку. Думала о своей находке, об открывшейся правде. О маме и папе, о сестре, о тех неведомых людях, которые когда-то отказались от них. А потом, даже не заметив, крепко уснула, уронив голову на стол.

Татьяна Львовна старела красиво. Возрасту не поддавалась, болезням не позволяла взять себя в плен. Правда, после смерти мужа, известного профессора-химика, поначалу растерялась. Ей, привыкшей к его постоянному присутствию, казалось, что она потеряла опору. Но время смягчает боль, притупляет…

Муж, Никита Сергеевич, был старше своей жены на пятнадцать лет. Известный химик, заведующий кафедрой, он без памяти влюбился в свою студентку, двадцатилетнюю Танечку. Худенькая девушка из провинции так поразила воображение взрослого мужчины, что он, несмотря на строгие моральные устои, царствовавшие тогда в советской системе образования, и осуждение партийного бюро факультета, с головой кинулся в пучину этой довольно странной и неожиданной любви.

Никита Сергеевич, которому в ту пору уже исполнилось тридцать пять, словно помолодел на много лет. Дарил девушке цветы, редкие книги, колечки и сережки. С упоением покупал любимой платья, коробки конфет и нитки для вышивания, которым она так увлекалась.

Таня поначалу не могла поверить своему счастью. Потом, освоившись, стала смелее и решительнее, научилась поддерживать разговор, серьезно увлеклась неорганической химией. Так дело и сладилось…

Они не устраивали пышной свадьбы, просто пригласили друзей в ресторан, а наутро уехали в родную для Никиты Сергеевича Тверскую область, на озеро Селигер. Туда, где потрясающие рассветы и удивительные закаты, где шепчутся по вечерам камыши и изредка вскрикивают утки, где гуляют свободно бездумные ветры, а звезды по ночам с удовольствием глядятся в темные воды, любуясь своим отражением.