Анна Росси - Голод

Он устал от работы, повседневной рутины, привык к одиночеству и не ждал чуда. Да, Олегу было с Ирой интересно, он радовался встречам, переписке, обоюдным шуткам, делился новостями, но не строил мост к ней и злился, когда разговоры скатывались к выяснению отношений.

Ира ждала поступков, а Олег просто не знал, что делать, не хотел ничего решать и боялся обязательств. Они давно уже не работали вместе, но он всегда ждал ее эсэмэсок с пожеланиями хорошего дня, рассказами и стихами, только она по-настоящему интересовалась его работой, настроением и здоровьем. Олег прекрасно понимал, что просто эгоистично не хотел отпускать Иру.

И вот накануне ему приснилось, будто он получил от нее письмо, написанное на листочке из блокнота красивым ровным подчерком, а в конце рисунок моря с дорожкой от полной луны. Олег проснулся, о чем письмо, не помнил, но что-то тревожило и заставило позвонить. Вместо Ирины ответила дочка и сказала, что мама в больнице. Он опустился на стул, не выпуская из руки телефон, внутри больно заныло и надломилось, как треснувшая глыба льда в весенний ледоход. Купив по дороге цветы, Олег помчался в больницу…

Свет лампы бил Ире в глаза сквозь закрытые веки. Стерильный больничный запах нагнетал страх. Стук сердца и ускользающая нить сознания. Врачи склонились над обездвиженным телом. Женщина-анестезиолог с грустными глазами, как проводник между мирами, поправила крестик у пациентки на груди, думая о чем-то своем…

«Привет, мишка. Мне нравится называть тебя так, когда хочу передать свою любовь и нежность. Мы так давно не разговаривали. Какое сейчас время года, может, уже началось лето, когда все чаще думаешь об отпуске и теплых краях? Помнишь, как мы хотели поехать в Индию в ашрам Шиванады, нырнуть в нирвану, взявшись за руки? Здесь, на седьмом уровне размышлений, в ожидании своей дальнейшей земной судьбы, тоже неплохо: большая библиотека и видеолекции обо всем на свете. Смешно звучит – обо всем на свете – на каком свете?

Я так искала путь к тебе, восхваляя свое одиночество. Спрашивала в который раз: «Почему так? Почему ты?..» и выбрасывала вопросы в топку, осознавая их абсурдность. Сотни раз пыталась забыть о тебе, порвать невидимую нить и снова возвращалась к началу. Я старалась быть для тебя веселой и легкой. Мне даже показалось, что нашла этот путь то ли к тебе, то ли к себе…»

С трудом отыскав свободное место на стоянке, Олег вбежал в больничный коридор в накинутом на плечи белом халате, смешных голубых бахилах и с испариной на лбу: «Где же эта палата №17? Вот она!»

Солнечный свет сквозь большое окно заливал комнату мягким и радостным весенним теплом. На фоне огромной послеоперационной кровати Ира казалась хрупкой и беззащитной. Олег хотел обнять ее, но боялся даже дотронуться.

Она увидела его, улыбка на бледном лице в компании солнечных зайчиков, скользивших по постели, давала надежду.

– Привет, Олеж! Вот я вас всех напугала, а всего-то лопнул аппендицит.

– Привет, Ириш! Да, только после этого «всего-то» тебя еле вытащили. Когда ты наконец-то научишься следить за своим здоровьем!

– Вряд ли уже научусь. Так и буду пить боржоми, когда печень отвалится, – пыталась шутить она, сморщив нос от боли и прокладывая на лбу морщину-дорожку. – Слушай, мне под наркозом такое видение было, кино, да и только. Обязательно расскажу тебе, только очухаюсь немного.

– Расскажешь, обязательно расскажешь, а сейчас отдыхай. Ты же не хочешь, чтобы я с инфарктом в соседней палате оказался.

– Было бы прикольно, но без инфаркта и в одной палате. Ладно, буду послушной девочкой, спать и выздоравливать.

Ирина вздохнула, закрыла глаза и задремала…

…Они сидели на берегу моря. Полная луна висела магическим шаром. Ира положила голову на плечо Олега, он бережно обнял ее за талию.

– Ты так тихо сопела, я думал, ты заснула. Идем домой, вечер прохладный, еще простудишься.

– Ты прав, мишка, как всегда. Но луна сегодня такая волшебная, будто вспомнилось что-то из другой жизни.

– Никакой другой жизни! Есть только мы – здесь и сейчас.

Они пошли, взявшись за руки, по голубой траве, светящейся маленькими фонариками светлячков, в свою нирвану.

Олег проснулся на кухонном стуле, облокотившись на скрещенные на столе руки. Солнце весело играло с облаками в наливающимся весной небе. Птицы галдели о чем-то своем на ветке перед окном. В памяти обрывками сна шумело море, полная луна и тепло ее руки. Он уверенно встал, размял затекшую шею, глотнул холодный горький чай, оставивший коричневый ободок на стенках кружки с сердечками, и улыбнулся. Наконец-то Олег нашел ответ и знал, что делать.