Андрей Вечер - Конец киноэпохи. Заметки кинематографиста

Рассуждать о рекламе, видеографии и коммерческом видео здесь не стоит, потому что к кинематографу они имеют слабое отношение, хотя в своем арсенале используют «движущиеся изображения».

Кинематограф сегодня – это множественные метастазы «иллюзиона» Жоржа Мельеса и «Прибытия поезда» братьев Люмьер. Много новых форм, но какая из них выживет, а какая – канет в Лету, сказать сложно. Поживем – увидим.

Эти слова горничной Лизы из «Горе от ума» А. Грибоедова как нельзя лучше выражают внутреннее ощущение от последних властных активностей на ниве отечественного кинематографа.

Сначала – всплеск пропаганды в поддержку закона о «борьбе с пиратством», затем – установление «личного контроля» над кинематографом со стороны министра культуры и, в довершение, расширение списка «избранных» для предоставления государственной поддержки. Подобная политическая активность возникла после известного совещания у Президента России, на котором обсуждались насущные вопросы кинематографа.

Активность, ярко выраженная, однако российский закон «о пиратстве» явно «сырой» и вызывает неприятие со стороны IT-сообщества. От установления министерского «контроля» веет цензурой и заказом на пропаганду, а внесение в список «избранных» компании, которую еще недавно все упрекали за явную непритязательность к кинопродукции, вызывает некоторую оторопь. Министерская PR-активность понятна, но не похвальна. Все действия ведутся с позиции «регулировать и направлять», а не поддерживать и помогать. Похоже, наверху определились и точно знают, что хотят от отечественного кинематографа.

Однако есть вопросы:

1. Нужна ли подобная опека кинематографу?

2. Целесообразно ли финансово поддерживать тех, кто и без того коммерчески состоятелен?

3. Подобное вложение с целью получения прибыли? Тогда, почему не требуется возвратность средств?

4. За счет чего действия минкульта улучшат содержание кинопродукции?

5. Вкусовые пристрастия министра сильнее внутреннего чутья режиссера или продюсера?

6. Почему в принципе такое особое внимание к кинематографу? У театров или музеев дела обстоят лучше?

Скорее всего, имеется значительное желание показать, как выполняется «высочайший указ». Кино попало в сферу интересов государственной пропагандисткой машины. Вспомнили слова вождя мирового пролетариата о «важнейшем из искусств». Однако, помогать начали не искусству, а бизнесу, о котором пролетарский вождь ничего не говорил. Так, что же? Сума или петля?

С одной стороны:

– кинобизнес требует значительных инвестиций и становится транснациональным;

– государство направило свою лояльность на поддержку коммерческого и патриотического кино;

– артхаусное кино не интересно широкому зрителю;

– телевизионные сериалы по форме и содержанию снимаются, как для «умственно отсталых».

С другой стороны:

– цифровая техника и программное обеспечение дешевеет;

– интернет становится цивилизованней;

– умное кино трансформируется в сериалы;

– кинопросмотр стал доступен для мобильных устройств.

Как будет выживать кинематограф – покажет время. Кино меняется вместе с обществом, подстраиваясь под него Пока существует общество – будет жив кинематограф.

Российские кинематографисты жалуются на современного зрителя. Дескать, он не стремится смотреть отечественное кино. Также российский автопром сетует, что неохотно покупают «Жигули». Хотя иномарки покупают охотно, даже в кредит.

В 2009 году в кинотеатрах на фильм «Аватар» месяц было не попасть, невзирая на цены. А ведь это тот же самый зритель, с той же культурой. Дело в том, что иномарки – это хорошие автомобили, а «Аватар» – качественное зрелище.

Зрителя можно понять. Он подсознательно чувствует подвох. 300—500 рублей за билет, но фильмы по качеству разные. Часть денег он платит кинотеатру за комфорт: удобные кресла, хороший звук. Другую часть – продюсеру за качество Кино.

«Аватар» произвели за $200 млн., а наше кино – за $1—2млн. Вот вам – «Мерседес SLK», а вот – «Газель». Проезд стоит одинаково, и расстояние – одно и то же. Однако условия проезда – разные. Скажут: «В „Мерседесе“ вы будете слушать „бездуховный рэп“, а в „Газели“ патриотический хор и т.д.».