Тинатин Мжаванадзе - Самолет улетит без меня

Оглядевшись, Лика не увидела привычной радостно-возбужденной картины аэропорта. Было очень мало женщин, детей и стариков – мирной, уютной публики, среди которой можно расслабиться и глазеть по сторонам. В здании и вокруг него кружили напряженные небритые мужчины с упорными взглядами, которых Лика старательно избегала. Воздух был так наэлектризован, что, казалось, потрескивал.

Вокруг слышалась разная речь – любая, кроме родной. Лике нигде не было трудно сойти за свою, но сейчас она чувствовала себя как заяц в вольере, окруженном волками.

Не сказать что до сих пор Лика жила в мире розовых бантиков: во время ее путешествий в течение пяти лет студенчества встречались разные люди, но всегда было ощущение неуязвимости. Она шла, глядя всем в глаза, быстро находила какого-нибудь подходящего покровителя, укрытие в виде старушки, мамаши с ребенком или мужчины вроде папы, и скользила, как серфер на волнах.

В этот раз с окружающего мира как будто содрали защитный слой.

Вокруг не было видно ни одного вероятного покровителя. Вообще ни одного. Подходили, вертя ключами, таксисты-частники, но вбитый мамой великий ужас перед ними заставлял лаконично и твердо отказывать и искать глазами якобы встречающих ее старших.

Автобус до города уже не ходил, и надо было как-то выбираться. Сесть в машину вместе с другими пассажирами, чтобы прикрыть спину? Она не решалась выйти из здания: все-таки тут были служащие, которые в случае чего могли защитить одинокую девушку.

А впереди еще хуже: вокзал и ночное путешествие. Срочно нужны свои, родные люди, поэтому Лика взяла монетки и с телефона-автомата позвонила Кристинке.

– Обара, ты тут?! – истошно завопила та, рядом с ней визжали ее сестры. – Езжай к нам! Останешься у нас, а утром тебя папа отвезет на автобус. Слышала меня?!

Лика выдохнула и уже гораздо увереннее пошла искать такси.

Выбрала чистую машину и водителя-соплеменника с бейджем на бардачке: показалось, что так безопаснее.

Он погрузил вещи в багажник, подчеркнуто галантно распахнул переднюю дверь, и это Лике не понравилось. Какой-то он был излишне суетливый.

Но пути назад не было, и она села. Сзади.

Предстоял довольно длинный путь до города – чужого города, с незнакомым мужчиной, Лика одна, и единственное оружие у нее – зонтик и слова, что на Дзержинского ее ждут родственники.

Путь из аэропорта сначала шел прямо, а потом делился надвое, и Лика очень хорошо знала, что в город – налево.

Водитель поминутно оглядывался и заботливо спрашивал, откуда она приехала, почему одна, куда едет. И ловко свернул направо.

– Куда вы едете? – сжимая вспотевшей ладонью ручку зонтика, спросила Лика, и глаза непроизвольно расширились, как будто она могла водителя напугать или загипнотизовать: она видела такое у кошек в момент опасности. Ей не хотелось показывать страх: это как с хищным зверем, пока его не боишься, есть шанс уйти целым.

А тем временем машина катила в неизвестном направлении – вокруг благоухающая южная зелень, придорожные ресторанчики, пустыри и ни единого человека.

– Ты же с дороги, проголодалась, поедем поужинаем, а потом я тебя отвезу куда хочешь, – поглядывая на пассажирку в зеркало, ответил водитель, и было совершенно очевидно, что с каждым метром она все больше отдаляется от ясной, понятной жизни, и ее везут во что-то темное и страшное, где не поможет никакой бирюзовый зонт.

От злости и страха внутри мгновенно образовалась стальная капсула, и Лика пошла в бой.

– Разверните машину сейчас же, – скрежещущим голосом скомандовала она, и льдом ее взгляда можно было заморозить дождик с неба, принявшийся накрапывать тем временем. – Меня ждут! И если через полчаса я не приеду, начнутся поиски. Развернитесь, я сказала!

Надежды было так мало, что секунда прошла на дне самого глубокого отчаяния; однако водитель проникся, для порядка вяло попрепирался с несговорчивой пассажиркой, но, видимо, все-таки капсула сработала – решил, что девка слишком хлопотная, и повернул обратно.

Всю дорогу ехали молча, Лика по-прежнему сжимала обеими руками прохладную твердую трость зонта, с облегчением узнавая окрестности, и чувствовала себя спасенной из львиной пасти первой христианкой.

Однако дальше пошло не лучше.

Они долго кружили по микрорайону и не могли найти этот мираж. Лика выходила звонить со всех попавшихся телефонов-автоматов Кристинке – та трещала в трубку встревоженным голосом:

– Обара, папа вышел встречать! Забыла, что ли, наш балкон? Где больше всего белья висит. Оу, нет, сняла мама, дождь пошел. Девочка, ты гонишь?! Как не можешь найти? Ты же тут была!