Григорий Зарубин - Дезертир. Солдатский роман

Как и приказал «дед», до обеда меня быстренько обрили наголо, обули в кирзовые сапоги, выдали форму – образца покроя, наверняка, 60-х годов и пилотку со звездой.

Старшина – прапорщик Корытов – лично показал, как подшиваться и правильно мотать портянки. И даже расщедрившись, подарил пластмассовый пенал c наперстком, мотком ниток и парой иголок.

Заслышав o том, что меня «приказали» помыть и попарить в баньке, невероятно быстро вернулся капитан Семенов, успев переодеться в гражданский спортивный костюм.

Он лично руководил действиями банщика. Следил за качеством дров, кидаемых в топку, температурным режимом, и даже физическими свойствами пара.

– Сайдуллин! Можешь больше не подкидывать… Неси простыни и полотенца, – оживленно, распушив усы, командовал над банщиком Семенов, – и из столовой захвати чего-нибудь попить…

– Григорий Васильевич! Пусть в столовую молодой сгоняет! – попросил, не очень довольный внеплановой топкой бани, Сайдуллин.

– Я тебе сказал! – рявкнул капитан, побагровев от злости.

Не знаю как банщику, но мне сразу стало понятно, что здешние командиры могут, конечно, и пошутить по случаю, а могут и в серьезный «рог бараний загнуть»…

На войне, как на войне! Да, Зарубин?! Не «ссы»! Прорвемся! Пошли париться! – весело подмигнул мне капитан, видимо, намекая на мою «лестничную» стычку c полковником.

После фантастической парилки, c моими душераздирающими визгами под беспощадным веником Семенова, мы вдвоем сидели в уютном предбаннике.

Я пил вкусный компот. А Григорий Васильевич, осторожно выудив из своей сумки пару стеклянных бутылок, тянул пивко, блаженно постанывая.

– Ты не болеешь, Зарубин?! – участливо спросил капитан.

Я отрицательно помотал головой.

– Ну и славно! А я, брат, «приболел». Наверное, съел чего-нибудь…

Перед построением на обед потихоньку стал подтягиваться личный состав. Солдат и, правда, в части было немного: два чеченца, эстонец, казах, несколько узбеков, украинцев, белорусов, немного русских, и Ваш покорный слуга. В общем – интернационал! Все как один – одетые в такие же выцветшие «афганки» и широкополые панамы. Нервно теребя свою пилотку, мне даже немножко стало завидно.

Как выяснилось, самым молодым – «салагой» и «духом» – оказался один я. Витя Евлахов отслужил уже полгода. А остальные – дембеля. Впрочем, и выглядели они лет на десять – пятнадцать старше меня. Но, к счастью, должны уволиться уже нынче зимой.

Несмотря на мои страхи и опасения ребята оказались дружелюбными. Обступили. Рассматривали. Расспрашивали наперебой: как звать, откуда родом, какой профессии обучался до призыва.

Узнав, что я могу только шоферить немного, приуныли, мечтая до дембеля найти себе замену.

– Ничего. На бульдозере тоже смогешь. «Дед» научит! – предрек c измазанным мазутой лбом крепенький тракторист Митя c Алтая.

– Эле-ктри-ком бу-дет, – «тянул» каждый слог эстонец Ивар.

– Дарагой! Какой, электрик?! Да?! Лехи! Иды – крановшыком! Зарплата! Калым! – подговаривал Шамиль из Грозного.

– Строиться на обед! Бегом! Разгалделись тут! – прикрикнул, выйдя на крыльцо, прапорщик Корытов, – Самцов! В строй! Кому сказал?!

Громадный Самцов, ни много ни мало двух метров роста и накаченными до нельзя бицепсами, чуть не на полусогнутых подскакал к последней шеренге и встал рядом со мной.

– Здорово! Земеля! – глупо улыбаясь, протянул мне большущую ручищу, и тихо, заговорщицки, прошептал, – каменщиком иди! Камины класть научу! Во! Работенка!

– Самцов! – рявкнул старшина, – ну-ка в первую шеренгу… Обормот!

Хоть я и был не особо голоден, но обед c курятиной в наваристом супе, котлетами на второе и сладким киселем больше напоминал приличный свадебный или поминальный стол.

Меня посадили за стол с Васей Самцовым, Иваром и Шамилем.

Никто никуда никого не торопил. Ели, вкусно причмокивая горячий суп.

Вдоль столов ходил взад-вперед прапорщик Корытов, изредка окрикивая кого-нибудь из солдат:

– Чекрыжев! Бля! Я говорил тебе умыться?!

– Андрей Андреевич! Я мылся! – возмутился бульдозерист Митя, показывая бусые руки.

– А сопатку кто мыть будет?! Над тобой даже вон Дилшот смеется.

Сидевший за соседним столом узбек Дилшот, занятый выковыриванием спичкой мяса из зубов, расплылся в белоснежной улыбке.

Прискакал дневальный Витя. Уселся подальше от всех. Вытащил из-за пазухи книгу. Так и ел, читая и громко чавкая.

Старшина тихонько подкрался к Евлахову, всецело занятому чтивом. Тот, почувствовав на себе чужой взгляд, обернулся. Корытов молчком отобрал книгу. Пролистал несколько страниц.