Галина Воронова - ЗОЛОТАЯ БАБА, или На этот раз я все сделаю правильно

С тех пор Лилька постоянно наталкивалась на ребят в разных концах города. И, несмотря на то, что раз от раза их голоса становились все более пронзительными, она смиренно высыпала в их пакет или шляпу всю, осевшую в ее кармане мелочь. Как ни странно, и проводники трамваев, и прочая публика были к начинающим музыкантам весьма снисходительны. «Молодцы», – слышалось то и дело, и какой-нибудь подглуховатый пенсионер добавлял при этом: «Хо-ро-шо играете!» В отличие от таджикских цыганят, заполонивших городской транспорт, – надоедливых, раздражавших всех своим заученным на плохом русском, не менее пронзительным «…ня щецкэ роудинькя!!.», эти ребята были свои. И их отчаянные попытки сделать что-то самостоятельно вызывали у пассажиров симпатию. Тех же – чужих, проводники гнали взашей, а люди, глядя на них, бурчали: «Куда понаехали!?. Развели нищеты, всем не наподаешься!..» Но все же время от времени подавали… И Лилька как-то положила в цепкую руку черноглазой девочки лет шести, подаренное ей на ярмарке шоколадное яйцо (одно на ее ораву все равно не поделить) – пусть, мол, сама съест, может его не отберут, как деньги. И та действительно, торопливо кинув себе под ноги оберточную бумагу, целиком сунула его себе в рот, стараясь поскорее уничтожить свой трофей, с жадностью заглатывая его огромными кусками, и едва не подавилась так и не пригодившимся ей спрятанным внутри шоколада, сюрпризом!.. Слегка обступившие ее посторонившиеся люди (девочка была традиционно грязна) со смешанным чувством брезгливой жалости молча наблюдали за ней…

Однажды к Лилькиному лотку подошел плешивый пожилой дядька. Поглядывая на Лильку игривым влажным взглядом, он неторопливо перебирал разложенные на прилавке сувениры. «Стареющий ловелас, весь такой гладенький, сразу видно – любит пожить», – мысленно оценила потенциального покупателя Лилька, вслух же произнесла:

– Вас что-то интересует? – сопроводив вопрос предупредительной улыбкой потенциального продавца.

– A not rysse, am a france, – приветливо откликнулся он, и, сияя лицом, на котором казалось каждая отдельная морщинка была тщательно вычищена и надушена, так ничего и не купив, двинулся дальше, еще пару раз оглянулся, ловя Лилькин взгляд…

Лилька же, глядя вслед сухонькой, компактной фигурке, думала: «Боже мой! Француз! Кто бы мог подумать?!.. Ах, Париж, Париж… лямур, тужур, бонжур и Эйфелева башня!… Живут же себе там где-то… без меня… и горя не знают… Быть может когда-нибудь и мне случится пройтись по твоим площадям и улочкам?! Все может быть…»

Иногда Лильке хотелось встретить кого-то, с кем можно было бы не скучно состариться… В глубине души она опасалась в один совсем не прекрасный день превратиться в человека, для которого смена времен года означала бы лишь приглушенные стеклом городской квартиры, неторопливо перетекающие друг в друга месяц за месяцем, четыре блеклых цветовых пятна. Тускло-белый в пыльно-зеленый, затем в бледно-желтый, затем в грязно-коричневый и снова в белесый, почти серый…

…Мимо степенно прошествовала пара. Они остановились у соседнего прилавка, на котором лежало вологодское кружево дорогой ручной работы.

– Как я хотела этот кружевной воротничо-ок, так хоте-ела-а… – капризным тоненьким голосом протянула с иголочки одетая женщина.

– А теперь не хочешь? – С надеждой спросил ее слегка утомленный спутник.

– А теперь я ха-ачу вот этот зо-онтик, – не моргнув глазом, ответила мадам, ткнув точеным пальчиком в баснословно дорогой экспонат.

…Всю ярмарочную неделю Лилька была влюблена. В того бизнесмена, что привез на ярмарку сухое вино… Она вообще обладала способностью в считанные минуты переживать бурные и драматические романы… С ней это довольно часто случалось. В воображении конечно. Как-то в юности она целых три автобусных остановки очень сильно любила одного немого попутчика…. Он был смугл, красив и так выразительно «говорил» руками со своим приятелем!.. Мысленно Лилька нарекла его Гаврошем из-за черных цыганских кудрей. Любовалась им всю дорогу, и на своей остановке выпала из автобуса абсолютно счастливая, весьма обогащенная новыми впечатлениями. Слишком богатое, стремительное воображение было ее благословением и бедой одновременно, оно скрашивало жизнь, уберегало от опасных авантюр, вперед рисуя ей все возможные варианты развития событий и, в то же время, мешало ей существовать в реальности. Действительность в сравнении с иллюзией часто оказывалась скучной и неинтересной. Так вдруг чей-то взгляд взволнует, зацепит ее, она в обязательном порядке смутится, заробеет, и пока объект догадается об ее интересе, Лилька уже намечтает себе целую историю, в которой и он остроумен, благороден, щедр и страстен, и она любима, как единственная на Земле женщина. И вот в душе она уже прожила с ним целую, полную страстей и приключений жизнь, а он только-только подошел к ней и косноязычно ляпнул какую-нибудь банальность или пошлость. Пара фраз – и вот уж чувства остыли, и отношения опять не состоялись. Так что Лильку завоевать мог только немой, чтобы она могла додумывать их диалоги так, как ей больше нравится (шутка), или человек с быстрой реакцией и хорошо подвешенным языком, тот, что не дал бы ей времени насочинять романов самостоятельно, охмурил бы надеждой на будущую сказку… К счастью для нее, такие экземпляры время от времени встречались на ее пути. Если бы не они, Лилька рисковала бы на всю жизнь остаться бесплодной мечтательницей. Конечно, и в этих случаях разочарование было неотвратимо, но когда оно все же наступало, реальные плоды уже успевали образоваться.