Максим Стрельцов - Человек, который открывал окна

– Да! На больничный! Пусть лечится, псих несчастный! – Яна всплеснула руками и звучно пробренчала браслетами.

Марк, наконец, посмотрел на нее – посмотрел прямо, открыто, почти неприлично.

– Замолчи, дура, – тихим, но явно раздраженным и нервным тоном проговорил Разладин, чем буквально ошарашил и Нелюбову, и Вакуленко.

– Ты совсем обалдел, придурок? – ответила ему Яна.

Осип Евдокимович чуть приподнялся с места. Он на секунду испугался, что его подчиненные прямо тут подерутся. Но этого, к счастью, не случилось. Сразу после резкого ответа Яны глаза Марка вспыхнули, он угрожающе шагнул навстречу Нелюбовой и уже готов был, казалось, убить ее. Девушка старалась держаться бойко, но ее коленки задрожали от одного только взгляда Разладина. Марк только теперь увидел в ней не врага, а пугливую и беззащитную девушку. Он остался мужчиной и не ударил Яну, но все-таки разразился тирадой.

– Как вы не понимаете? Вы все! – Посмотрел он на Яну и на Осипа. – Как вы не понимаете?! Мы же задыхаемся! За-ды-ха-ем-ся! Вот в этих коробках. – Он развел руками, обводя офисные стены и потолок. – Нас тут будто заперли: без света, без воздуха, без шансов на спасение. И мы заочно на все согласны. Мы сами себя запираем, боясь свободы, и закрываемся ото всех!

– Марк… О чем ты говоришь? – с недоумевающим лицом прервал его Вакуленко, но Разладин будто не заметил вопроса и продолжал:

– Задыхаемся! Задыхаемся, словно в чулане! Вы благодарить меня должны, что хоть кто-то открывает окна в этой тухлой консервной банке. Невозможно жить среди той вони, которую вы, жалкие канцелярские крысы, везде порождаете. Устал я от вас… Душно мне с вами… Душно! От того и открываю окна настежь. Вы не хотите дышать, не хотите жить, а я хочу… Жить! – Разладин внезапно схватился за лицо. Его глаза покраснели от слез. – Я еще пожить хочу. Почему мне нельзя? Почему именно мне? Почему я? Ведь и без того мало времени. И с каждым днем его остается все меньше. Жить! Жить! Хоть как-нибудь, хоть где-нибудь – лишь бы жить, лишь бы дышать свободно. А вы – вы и того не хотите! Вот почему я?! Почему я, а не вы? Вы все равно не хотите – ни жить, ни дышать. Ничего не хотите. Вы все задохнетесь! Я единственный, кто открывал для вас окна. А теперь и меня не станет. К черту ваш больничный, вашу жалость и ваши подачки! К черту вас всех! Я не вернусь больше сюда, в эту кабинетную тюрьму, в этот затхлый чулан. Ухожу! Увольняюсь! Напишу заявление и оставлю внизу на вахте. И ничего больше не хочу слышать от вас!

Марк кричал то на Яну, то на Вакуленко; был бы в кабинете еще кто-нибудь —кричал бы и на него. В горячке он бросался словами, не разбирая ни самих слов, ни тех, кому он эти слова адресует.

Разладин наконец закончил тираду и буквально вылетел из кабинета. Нелюбова и Вакуленко переглянулись и оба развели руками.

– Я ни слова не понял.

– Бред сумасшедшего, Осип Евдокимович. Я же говорила вам, что он ненормальный.

– Может, болен парень? Температура высокая?

– Чувство собственной важности у него высокое, – надменно ответила Яна. – Он всегда себя так грубо ведет, поверьте.

– Хороший парень ведь, неплохой работник. Болен, наверное…

– Раз болен, пусть дома сидит. Сам ничего не делает и нам работать спокойно не дает. Без него всем гораздо лучше будет, Осип Евдокимович.

– Все же раньше я за ним такой вспыльчивости не наблюдал. Ладно. Обидчик ваш, Яна Мироновна, судя по всему, ушел, так что возвращайтесь к работе.

На этом скандал завершился. Обошлось без штрафов, выговоров и прочих неприятных последствий. Офис продолжил работать в обычном ритме. Спустя время к Вакуленко зашел секретарь и передал заявление от Марка. Осипу Евдокимовичу ничего не оставалось, кроме как принять документ в оборот и начать процедуру увольнения Разладина.

К полудню Марк вернулся домой. Эмоционально он был истощен событиями на работе, а физически – бессонной ночью и недоеданием. Марк попробовал что-то съесть, но этим скромным обедом его вырвало через полчаса. Вдобавок он ощутил побочные эффекты от многочисленных препаратов, которые успел принять вчера вечером и сегодня утром. Валясь с ног от усталости, Марк прилег на диван и задремал.

Очнулся Разладин, когда на улице уже начинало темнеть. Окно в комнате было приоткрыто, и через него просачивался прохладный октябрьский воздух. Дождь, который лил весь день, наконец, прекратился, и во дворе, прямо под окнами квартиры Разладина, резвилась среди луж стая ребятишек под присмотром скучающих родителей. Настолько приятна была погода на улице, настолько прекрасно было прояснившееся небо, что Марк, несмотря на усталость, решил чуть пройтись. «Совсем немного, – подумал он. – Буквально пару кварталов – и назад».