Саша Кругосветов - Счастье Кандида

Кент умылся, вставил лезвие в старенький станок для бритья, побрился и внимательно осмотрел свое лицо. Даже идеально выбритый выглядел он неважно. К прежним барышням нельзя являться в этом новом образе – не поймут. А с другой-то стороны, они, пожалуй, и не нужны теперь. Ладно, а что если встретится симпатичная девушка? Почему нет? Да она даже не посмотрит в его сторону. В таком виде никто не примет его всерьез. Пора, пора порядок наводить. Надо бы и одеждой заняться, но это потом. Лицо – зеркало души. Как сказал Феликс Максимович: «В человеке все должно быть прекрасно – и лицо, и все части тела и, что немаловажно, – некоторые особенные его части». Да, Феликс Максимович был настоящим мыслителем. Не то что какой-нибудь Плезневич. Хотя Румб, например, вряд ли с этим согласился бы.

Взял валявшуюся в углу арматурную сетку для бетона, обернул ею голову и ножницами срезал вылезающие через сетку волосы. Причесался на косой пробор. Пробор вел себя довольно строптиво – извивался, скрипел, пару раз укусил алюминиевую расческу и норовил соскочить с головы. Кент заправил машинным маслом специально приготовленную для такого случая масленку и смазал пробор. Это почему-то успокоило строптивца, он улегся между двумя волнами каштановых волос, однако довольно криво. Пока пусть так, в следующий раз придется сходить к парикмахеру. Но для начала и это неплохо.

Ну что же, теперь глаза. Съехали к переносице и стали совсем маленькими. Зацепил мизинцами уголки, растянул их подальше друг от друга. Глаза заняли правильное положение, и веки раскрылись. За этим, вроде, следить нетрудно.

Кожа тоже не в порядке. Из двух фурункулов на шее выглядывали живущие там довольно несимпатичные гельминты, которым тоже захотелось посмотреться в зеркало. Увидев, что их заметили, они смутились, покраснели и спрятались.

– Нет, так дело не пойдет. Люси́, где ты? Что ты бегаешь за мухами? От их крыльев здесь теперь форменный сквозняк, видишь, как волосы подстрижены теперь неровно? Все потому что их ветром носило. Займись лучше делом. Посмотрите, люди добрые, на эту провинциальную ящерицу: она теперь устроилась в стакане для зубной щетки, нашла место, где поспать. Вылезай, давай-ка, на плечо ко мне. Что ты смотришь на меня так подозрительно, откуда в тебе, обычной лесной ящерке, столько недеревенского скепсиса? Вот, так-то лучше. Готова?

Кент опять поднес лицо к зеркалу, гельминты не удержались и выглянули. Двумя неуловимыми движениями Люси́ схватила гельминтов, выдернула их из гнезд и проглотила.

– Фу, какая гадость! Люси́́, выплюнь щас же.

Ящерица проигнорировала эти в общем-то законные требования, облизнулась, с достоинством соскочила с плеча Кента, возвратилась в стаканчик и свернулась там калачиком. Края двух ранок сошлись и наглухо захлопнулись, будто никаких фурункулов не было и в помине.

Нет, Кент вполне еще может быть симпатичным. Смелый взгляд, стройная фигура, веселый нрав – все при нем пока. С мужчинами приветлив, с девушками неизменно ласков. Надо бы хороший клубный пиджак, траузера и шузы – такая ерунда, в общем-то; все это дело наживное. Вот только прежней уверенности в себе нет уже и в помине – спасибо ментам-благодетелям… Придется начинать новую жизнь, придется всему заново учиться.

Румб вернулся с работы в свою однушку на Ветеранов.

Лины нет – ушла, наверное, по делам. Румб вспомнил, как они познакомились.

Началось все с того, что он решил пойти в ТЮЗК, Театр Юного Зэка на Мешковой, там должны были открывать конверт с победителем Большого Дуркера. В шорт-листе был Плезневич. Румб знал, что тот лично придет – на случай, если вдруг окажется победителем, – но спрячется так, чтобы его никто не увидел. Где лучше прятаться, если вокруг много людей? Под трибунами амфитеатра, в самой низкой части подтрибунного пространства. Румб протиснулся туда и лежал, надеясь дождаться и встретиться, наконец, со своим кумиром очно. В кромешной темноте подтрибунья рядом кто-то уже был. Румб неуверенно ощупал – ясно, что не Плезневич. Тот по идее должен быть совсем-совсем холодным, как идеальный посланец и пророк Пустоты.

Здесь, наоборот, было нечто довольно теплое… Девушка! Выяснилось, что она тоже собиралась взаимно ощупаться, но не с ним, а с Плезневичем. Правда, Румбу она об этом не сообщила – просто ничего не сказала, ровно ничего, – но он все-таки догадался. Вот так собственно они и познакомились.

Кстати, сам-то Плезневич в тот вечер не посетил ни лаза подтрибунного помещения, ни ТЮЗКа вообще. Когда Румб с соседкой выползли на свет божий, выяснилось, что девушка весьма недурна собой. В общем, нельзя сказать, что изначальная затея Румба потерпела полное фиаско. Никто не знает, где найдешь, где потеряешь.