Алексей Башилов - Крутые излучины (сборник)

Слабеньким мужикам старательно растирал все места ветками, а то и черенком берёзового веника, разгоняя кровь по сосудам. Слишком сгорбленных впору поленом потчевать, но дядя Ваня их распрямлял повышенной температурой в парилке – вытягивались как по струнке. Прихрамывающих бил по пяткам и суставам, прикладывая и втирая отвар берёзового веника.

Самое сложное было выправить азартных и жадноватых. Им всегда казалось мало экстремального удовольствия: много выпивали, много закусывали, долго были в бане – для них не существовало предела. За них он беспокоился больше всего: «Или в бане запарятся, или пивом подавятся». Однако всех принимал одинаково доброжелательно, не мог уронить честь «национальной русской здравницы».

Уж он точно знает, если кто задурил или заболел, того можно в баньке лучше оздоровительной телепрограммы «откорректировать». И вот в результате приобретённого опыта дядя Ваня задумался о выправлении всего человечества берёзовым веником. Раз человек неправильно воспринимает Божье вразумление, надо помочь веничком – веничком с крапивой, с чистотелом, с ромашкой. Смотришь – и впрямь дело пойдёт. Ведь когда-то перестройка сама пошла, словно сани.

Но если те «сани» запустили сверху, то наши «сани» должны пойти снизу. «По щучьему велению, по моему хотению, сани, идите сами!» Не идут – надо помочь веничком, чтобы одно умное место пропарить. Почто целый век не восстанавливаются храмы? Почто загублен деревенский здоровый быт? Почто поля непаханы? Почто трава некошена? Нет до сих пор ответа? Надо всем парить одно это место, через которое доходит смысл жизни. Пора выздоравливать по-настоящему, нужна общая очистительная банька, по-серьёзному.

Дядя Ваня так расчувствовался, что перелил на камни ковшик горячей воды, и понял это только тогда, когда сам стал потчеваться ароматным берёзовым веником.

Этот веничек он собирал со зрелых берёз, подбирал одну веточку к другой, чтобы они были схожими по цвету и размеру и имели одинаковую разлапистость. Затем он укладывал их плотно друг к другу, затягивал узлом размером в захват ладони и закреплял жгутом. Веник был свежим, неподсушенным, с пилообразными зазубринками листьев, и имел тёмно-зелёный крапивный оттенок.

«Что нужно ещё, кроме баньки и веничка, чтобы пропарить, оздоровить и омолодить человечество?» – продолжал думать дядя Ваня, намыливая мочалку и натирая всё тело. Его одухотворённые мысли, как выстрелы пара от горячих камней, рождали новые фантазии. Ему почему-то показалась не очень чистой Америка. Россия – сама не чистюля, но её отмыть можно быстрее и проще. Дядя Ваня начал придумывать конструкцию веника для Америки, и он выходил размером с огромное дерево. «Вот бы этой арясиной пройтись по их архикультуре и банковской структуре, а потом и по нашей, чтоб не америконосили и не европейничали!»

Ещё полчаса бушевал дядя Ваня в бане – и окончательно перегрелся. Вышел освежиться в предбанник, предварительно окатившись холодной водой. Протёрся полотенцем, надел свежее бельё. И вдруг отчётливо понял, что на зиму берёзовых веников придётся заготавливать больше, чем планировал. Перестройка продолжала свой негативный разбег, а значит, лечить многих придётся.

После баньки он выпил берёзового кваса и прилёг посмотреть телевизор. Опять замелькали многочисленные цветные картинки с похожими друг на друга сюжетами. Рука потянулась за веником, но его не было под рукой, тогда он переключил канал и стал смотреть любимую передачу «В мире природы». Показывали старую и молодую берёзовые рощи. «Человеку надо дружить с ними. Иначе веничка негде будет собрать». Дядя Ваня спокойно засыпал, он был доволен собой, своими размышлениями и банькой.

Под окном красовались развесистые берёзы, и ветер шевелил их листву задумчиво и нежно. Впереди будут перемены погоды… Зелёную листву берёз сменит золотистая, ещё более красивая. Скоро придёт осень, а осень – пора подведения итогов, пора созревания и сбора выращенного урожая.

Мои родители построили дом на берегу Днепра и всё время жили на одном месте, исключительно замечательном: от истока реки километров тридцать, если по прямой, без излучин. Русло реки неширокое, но вода в ней холодная, родниковая. Не будь рядом реки, моё детство прошло бы без омовения и очищения родниковой водой.

Теперь, с годами, я воспринимаю реку и её неповторимый исток с душевным, религиозным волнением, как святую добродетель. Река имеет родниковый исток, а моя жизнь – исток от родителей. Какая же странная арифметика! Когда мужчина и женщина образуют пару, влюбляются и венчаются, то получается не два, а три человека – является обязательно первенький. От истока родительской любви до прихода во внешний мир – целая вечность таинственного творения. Но вот ты уже наяву, и тебя с радостью принимает род человеческий. Ты ещё мал, но уже там, в тёмном материнском лоне, пройден природой заданный путь от крохотного существа через сложнейшие виды преобразований до человека, устремлённого к светлой стороне жизни. Материнский исток – это целая река родительской любви, по которой, как в чёлне, несёт тебя по жизни, обеспечивая безопасность, заботу, ласку и радость. Кто же нас так мудро спланировал? Может, наш исток не только родительский, а ещё более ранний – первородный небесный исток? Может, те люди, которые первыми открыли солнечный свет, видели небесный исток? А что, если наша прародина – ледяная Арктика? Не Атлантида, а Арктида. И тогда можно понять и представить, как на фоне северного сияния – сверху вниз нисходит плазма небесного света, искрят коронирующие разряды электрических полей, играют разноцветные блики, горят ореолы, густеют туманности и… – является из всего этого божественная новизна! Может, это окно, прорубленное на нашу планету, через которое хлынуло на неё таинственное многообразие жизни и процесс развития пошёл самостоятельно в естественном земном обрамлении.