Евгений Кузнецов - Цвет страха. Рассказы

Так почему я сейчас не говорю: «рассказ моего умершего брата»?..

Потому что, когда брат этот рассказ декламировал – то он, мой брат, был ещё мёртвый…

А ожил он – как раз в ту минуту, когда догадался, что не нужно было, например, рассказов таких рассказывать.

Вообще.

Разве что, дурачась, – ЕЙ .

Его будущей невесте и жене.

Брат мой был в молодости с виду интересный, крайне заносчивый, а шустрый – исключительно.

Среди сверстников – всегдашний заводила и неоспоримый лидер.

Ни на кого из девочек ни в классе, ни во всей школе никогда даже не посматривал – ведь он такой красивый! такой развитой! да ещё и сын самого директора школы!

Так всё и пошло у него – на этой самоуверенности – в его жизни.

Поступил он было в институт, но скоро его, уж вовсе разгулявшегося, отчислили за пропуски занятий.

Но для брата даже и тут – словно бы ничего неприятного не случилось. По-всегдашнему был он остроумен и находчив. Тем более, теперь всё наперед было за него решено – скоро ему было в армию… потом – а потом всё самой собой пойдёт…

Пока же – отец устроил его на работу к себе в школу: хоть бы кем, учителем, что ли, физвоспитания.

И вот.

В школу в ту как раз пришла учительница новая – молодая.

Новенькая… молоденькая…

Преподаватель пения и рисования.

Но главное, самое главное – не такая, как все .

Дисциплинированная! И – молчунья.

Не покуривала, не выпивала абсолютно, не участвовала с другими молодыми учительницами ни на каких развлечениях… при всеобщей любой радости – даже не улыбалась…

Всё она – с книжками, с книгами: готовилась продолжать образование в вузе.

Да ещё – и сама она была из семьи учителей!

Ну – брат за нею, за такой особенной, и стал волочиться.

Конечно – прежде всего со своим неуёмным остроумием.

И она, разумеется, – глядя-то на всех исподлобья – словно бы должное приняла ухаживание симпатичного директорского сынка.

Хотя – как это и обычно она: насупленная и со сложенными на груди руками.

И вот рассказывает он, брат, ей, недотроге, – однажды такую историю…

…Жили мать с дочкой.

Жили вместе – до-олго, друг о друге – забо-отились…

Но дальше.

Мать умерла.

И дочь зачастила на кладбище.

Раз она вызвала даже такси ночью…

Приехала к кладбищу, велела таксисту ждать.

Таксист ждал-ждал…

Вдруг – сделалось ему ни с того ни с сего страшно…

Он, чтоб скорей уехать, включил фары…

А в свете в ярком – та самая идёт прямо на него…

Бледная… глаза вытаращенные… подбородок и грудь в крови…

И тянет к нему костлявые красные руки…

Таксист:

– Ты что?.. Людей ела?..

– Да, ела!

И – на таксиста скрюченными пятернями…

…Заорал так – мой брат.

И с пальцами с растопыренными, – на неё, на неё.

Она – замерла…

Став в один миг – хоть и строгая учительница – наивной-наивной!

И – упала на стол…

И – содрогаясь – то ли зарыдала, то ли захохотала…

А дальнейшее, и правда, – всё было именно по-известному.

Разве что – не всем понятному.

Сразу после армии брат женился.

Конечно – на ней. Разумеется – на не такой, как все.

Правда, стала она, жена брата, мало-помалу всё разговорчивее, всё речистее…

Родилась дочь.

Год за годом…

И – вдруг!

Брат – стал пить.

Страшно стал пить…

Почему?.. Почему?..

Дома от жены – упрёки и ругань.

А брат – и терпит, и всё пьёт.

Днём работает.

А вечером – домой его не тянет.

Почему?..

Дальше – больше.

Дочка растёт вроде бы здоровая – а совершенно не развивается…

Врачи – она, дочка… выяснилось… психически неполноценная!

Ах вон оно что…

От жены моему братцу – уже целые скандалы.

Жена – обвинила в беде его, моего брата.

Дескать, ты, такой-сякой, пил – вот и ребёнок никудышный!..

Брат – слушает… слушает…

И, конечно, – пьёт.

Теперь уж – сколько осталось сил…

Наконец – наконец, среди очередного скандала, хлопнул дверью… ушёл куда-то в ночь…

Тело нашлось у дверей винного магазина.

…Так вот я и говорю.

Брат мой, всесторонне-то развитой, да и, важнее важного, по природе душевный, – был мёртвым…

Был мёртвым до той минуты… пока не начал пить.

А пить он начал – когда вдруг понял, почему его ноги домой не несут.

Потому что женился он – такой-то красавец и гордец! – на бабёнке… ну, на какой-то, надо ведь же прямо сказать, – нездоровой, нездоровой…

Самолюбивая… властная… и самое страшное – неумолчная и неустанная всё и вся критиканша…