Закрепив страховочную нить на одной из радиальных, он медленно стал спускаться вниз, попутно продлевая паутину посредством собственного веса. Он точно вымерял направление и оказался на уровне лба двуногого, за все это время так и не поменявшего позы. Продумать заранее собственную речь он, естественно, не догадался, поэтому ляпнул первое, что пришло на ум.
– Служу человечеству! – рявкнул он как мог громко, по паучьим меркам, приложив лапку к педипальпам и мерно покачиваясь из стороны в сторону.
Сначала, вроде – бы, ничего не произошло. Потом существо подняло на него глаза. Они, в смысле глаза, и без того выпученные и напряжённые, теперь вовсе полезли из орбит. Ворота Смерти гулко ухнули, звук был чем-то похож на тот, когда в них угодил Иннокентий, только в сотни раз мощнее. Паукоголовое издало протяжный вой, запрыгнуло на белый бачок, располагавшийся позади Врат и, замахав руками, вжалось в стену. Орать существо не перестало даже когда Лёня, повинуясь первобытным инстинктам, от страха сделал то, что обычно делают все пауки – кругопряды, когда чувствуют, что приближается неминуемый пиздец – поджал лапки и полетел на холодный кафель, теперь уже надеясь только на удачу.
Ручка двери судорожно задергалась.
– Нина, что с тобой? – послышался голос, приятно низкий и неприятно мощный, – открой дверь!
Человечица перестала выть и проорала ну очень страшным голосом :
– Я не могуууу!!! – причитало двуногое, вжимаясь ещё глубже в стену, – здесь эта тварь! Сашенькаааа!!! Я щас сдохну!!!
Сашенька, судя по всему, её услышал и решил, что его самку убивают. Дверь застонала под тяжёлыми ударами, и Лёня понял, что если он так и будет тут лежать, то все то же самое этот человек проделает уже с ним, а может и ещё чего похуже. Восьмилапый ломанулся в самый пыльный и тёмный угол за унитазом, где находился туалетный ершик и что-то ещё, иногда фырчащее и производящее на свет сортирный какой-то дивный аромат. Юркнув за ершик, Лёня вновь съежился. Ему хотелось сжаться до размеров молекулы, чтобы свирепые люди не смогли его разглядеть и отомстить. За что отомстить, правда, он вообще не понимал, но не надо было иметь человеческий мозг, чтобы понять намерения людские.
Дверь, судя по звуку, подалась и рухнула, отколов попутно добротный кусок раковины. Лёня выглянул из своего убежища.
Сашенька стоял красный, потный, раздувал ноздри и бешено вращал глазами. Одного взгляда на эту машину убийства было достаточно, чтобы все догадки сразу подтвердились.
– Кто?! – рявкнул человек каким-то совсем уж страшным голосом, – где?!
– Вон!!! – дрожащим пальцем человечица ткнула в место леонидова приземления, промахнувшись при этом чуть ли не на полметра.
– Что? – не понял человек, вглядываясь в указанное ему место.
– Паук, что! – чуть не плача выдавила из себя Нина, ещё сильнее поджимая под себя ноги.
Сашенька почесал в затылке. Картина вырисовывалась действительно убийственная, наверняка даже для него. Выдранная с мясом дверь, разбитая раковина, паук, судя по крикам, бывший никак не меньше собаки, но ныне благополучно исчезнувший, и баба без трусов, восседающая на сливном бачке. Иероним Босх бы, наверное, при виде такого, пришёл в неописуемый восторг.
– Ты че, дура? – спросил Саша, печально подсчитывая в уме стоимость нанесенного ущерба.
– Да ты сам идиот! – парировала Нина, злобно прищуриваясь, – пока ты эту тварь не поймаешь, я отсюда слезать даже и не подумаю! Это – целый тарантул, нет, птицеед! По-любому птицеед, я таких видела по телеку!
Потом, будто сменив гнев на милость, протянула жалобно :
– Ну Саааш! Убей его, я боююююсь!
Саша тяжело вздохнул и принялся шарить по тёмным углам туалета. Лёня, понимая, что бежать некуда, обречённо наблюдал, как человек, медленно, но верно, в своих поисках подбирается к нему. Он чётко осозновал, что из сложившейся ситуации у него, собственно, выхода всего два – через пару мгновений он навеки останется в виде сочной лепешки на этом самом кафеле, либо сообразит убраться куда-то ещё. В роли нормального убежища не виделось вообще ничего, кроме каких – то тряпок в углу, и, не имея времени на раздумья, он равнул к ним и зарылся поглубже в ту, что была мягкая, но вся в каких-то чудных, дырявых узорах. Как раз вовремя, потому что через секунду он услышал звук опрокинутого ершика, а затем сашенькин голос.
– Да нет тут ничего, Нин, – пробурчал парень недовольно.
– Ты мне что, не веришь?! – взвизгнула девушка угрожающе.
Читать дальше