Зина Капина - Дружба-любовь. Школьная повесть

– Садитесь! – сказала она, и тут же раздался вопль Рожка.

– А у меня учебник украли!

– Кто взял учебник?

Все молчали. Я уже поняла, что эта книжка у меня в парте, и подсунул мне ее Русов. Но как об этом сказать?! Если я скажу про Русова, значит я буду ябедой?

– Всем встать, и пока не сознаетесь, будете стоять до конца!

Урок срывался. Я не знала как поступить. Стоять весь урок всем классом неохота. И надо сказать литераторше про книжку, но не быть при этом предательницей. И тогда я глазами показала ей на Русова.

– Русов, где учебник? – поняв меня, прокричала классная. «Классная» – это значит классный руководитель.

Русов подошел к моей парте, взял учебник и отдал его Рожку.

– Вы на нее посмотрите! Смотрит на меня такими чистыми, честными глазами, как будто она не причем?!

– Но я не виновата!

– Больше ни слова! Как можно так врать?! – разорялась классная.

У меня не было слов. Опять меня подставили. Но не могла же я про него сказать вслух!

Не могла, потому что боялась бойкота! Дело в том, что в предыдущей школе мне класс объявлял бойкот за то, что я «сдала» своего одноклассника. И это был тяжелый случай в моей жизни.

А дело было так. В нашем классе учился парнишка, был он двоечник, хулиганил, к тому же интернатский. Это значит, что родители его были далеко, а он – сам себе хозяин. И вот ко всем его бесконечным проступкам добавился еще один: разбитое окно в классе. Нас, комсомольский актив, вызвали к завучу. Долго-долго там мурыжили, часа два мы сидели после уроков и не выдавали виновника. Потом завуч мне пообещала, что ему ничего не будет, назовите только фамилию. Так как я сама никогда не вру, то я думала, что и завуч не врет, и выдала его фамилию при всех.

– Подумаешь, к его хулиганским поступкам добавиться еще одно разбитое окно? И что это изменит в выпускном восьмом классе? – думала я.

А это изменило. Разбитое окно оказалось последней каплей в чаше терпения учителей, и его выгнали из школы. А мне класс объявил бойкот.

Это было очень тяжело. Со мной никто не разговаривал. Бойкот был бессрочным. Прошел месяц, второй. Я никому не жаловалась. Учителя видели это, и восхищались как я держала удар.

– Вы думаете мы не знаем, что вы бойкотируете комсорга? Как вам не стыдно, она столько сделала для вас и школы?! Какие вы товарищи после этого?! А она на вас даже ни разу не пожаловалась никому. Вот это характер! Вам всем до нее далеко! – не выдержав, однажды выдала историчка на уроке.

Потихоньку кто-то начал разговаривать, отвечать на мои вопросы. Но это ничего не изменило. Я не могла простить подружек, с которыми дружила несколько лет. Как они могли так поступить: предать и пойти за классом?! Я поняла, что из школы ухожу чужой, но главное, что они стали для меня чужие. Навсегда.

Как-то весной я встретила этого Валерку, когда возвращалась из школы.

Мы поздоровались.

– Валер, ты меня извини и не обижайся, потому что меня саму обманули. Завуч обещал, что тебе ничего не будет. Если бы я знала, что выгонят, то не выдала бы ни за что.

– Да, ничего страшного! У меня все хорошо, я и сам не хотел больше учиться. Меня удивило, что они с тобой сделали. Я им сказал, что зря объявили бойкот, и что ты не предавала.

– Дело уже не в этом! А в том, что они предали меня! – Валерка удивленно посмотрел, видно, что такая мысль не приходила в его голову.

– Пусть у тебя все будет хорошо, Валера! – сказала я на прощанье, и пошла в свою сторону, а он долго еще стоял на дороге и оторопело смотрел мне вслед.

Позже я встречала своих однокашников из старой школы, и большинство с удовольствием со мной общались, как будто и не было никакого бойкота. Только я ничего не забыла.

От суровой действительности меня уводили книги. Я продолжала ими зачитываться и учить любимые стихи наизусть. Когда наша классная объявила, что мы должны сдать, зачет по современной поэзии, то я была первой, и как оказалось и последней, которая пришла и сдала, прочитав четыре стиха наизусть.

– Прошел уже месяц, – сетовала классная, – и только Инна сдала этот зачет.

Но никто больше не пришел к ней со стихами, наверное, у нас были в классе больше физики, чем лирики. Но зато, когда был организован школьный театр, и мы «замахнулись на Шекспира», то многие захотели участвовать, тем более, что это была пьеса «Гамлет»

Главным героем был Гамлет, конечно, и мне очень хотелось сыграть его. И я как раньше больше всех тянула руку, но меня, как и раньше, не взяли на главную роль. Пригласили девочку из «химического» класса. Красотой она не блистала, но сыграла хорошо, мне понравилось. Девочка была невысокой, стройной и хорошо сложенной. А иметь стройную фигуру было важно, потому что костюм героя представлял обтягивающее трико со шляпой. А у меня была роль какого-то охранника, говорящего всего пару фраз.